Одуванчики на газоне — ярко-желтые, будто в середине мая — тоже
не показались зловещими. Они радовали глаз своей сочной окраской, а
двойняшек и вовсе привели в восторг. Под радостный детский визг
Катя остановила коляску и вытащила из нее сестру и брата.
Маринка с Максимкой тут же ухватили ее за руки и потянули к
одуванчикам. Катя поддалась, на ходу приговаривая:
— Только, чур, цветочки не рвать, просто посмотрим.
Она никогда не была уверена, насколько дети ее понимают, но в их
лепете на этот раз ей послышалось что-то согласное. Так что дети
целеустремленно топали вперед, а Катя следовала за ними.
Прогулочная коляска — современная, надежная и, разумеется, плотно
опутанная защитными чарами — осталась за спиной. Как только Катю и
двойняшек отделило от коляски расстояние в семь шагов взрослого
человека, на газон прямо перед ними упала крупная, но заметно
облезлая ворона.
— Птичка! — дружно воскликнули дети, на этот раз вполне
разборчиво.
Неожиданное появление вороны их нисколько не испугало. Чего Катя
не могла бы сказать о себе. Конечно, самих по себе ворон она не
боялась, но птица рухнула так неожиданно и выглядела явно
нездоровой... Вдруг она как-нибудь навредит детям? Или они тоже
заболеют?
— Да, это птичка, — согласилась Катя особым успокаивающим тоном,
который означал "все хорошо и нормально, только сейчас мы
быстро-быстро убежим", и потянула детей подальше от вороны.
Они запротестовали было, но прямо в ту же секунду выяснилось,
что о птичьих болезнях определенно не стоило беспокоиться, потому
что, ударившись об землю, ворона превратилась в женщину. Катя
невольно поморщилась: оборачиваться через удар было больно, и
только неопытные или ослабленные премудрые пользовались этим
способом.
Однако размышлять об этом Кате оказалось некогда, потому что
дети, увидев, что птичка стала тетенькой, совсем не обрадовались и
хором разревелись, крепко цепляясь за Катины руки. Несмотря на то,
что почти все взрослые в семье умели превращаться, детям такого еще
не показывали.
По крайней мере, в тот момент Катя приписала их слезы именно
этому, и попыталась их успокоить, говоря утешительным тоном:
— Тшшш, зайки мои, не надо плакать. Ничего страшного, тетя
просто мимо проходила и устала, решила тут отдохнуть немножко... Не
надо плакать...
Это не работало. Рыдания становились все громче и громче, и
теперь дети не только держали Катю за руки, но и жались к ее ногам,
да так сильно, что она уже практически не могла пошевелиться. И
хотя Катя знала, что когда дети плачут, главное самой не впадать в
панику, а не то станет еще хуже, трудно было в такой ситуации не
ощущать себя совершенно беспомощной. Она лихорадочно огляделась,
высматривая, на что бы отвлечь внимание малышей. Но ничего
подходящего в поле зрения как назло не находилось. Даже ни одного
толстого местного голубя, которые обычно вразвалку расхаживали по
дорожкам.