Вошёл Келли, буркнул что-то нецензурное про привод. За ним
втиснулся Неджел, поманил меня в коридор. Пилоты и старшие офицеры
пришли пообниматься.
Лица у ребят были наигранно весёлые. Но только Дерен улыбался
по-настоящему, да у меня было как-то подозрительно светло на
душе.
Светлая радость конца пути? Или что там мне вбивали на эту тему
в эйнитском храме?
– Радуешься? – прищурился я на лейтенанта.
– А два раза не умирать, капитан, – в тон отозвался Дерен и
неожиданно сильно обнял меня, словно делясь со мной этой силой.
– Чего расслабились? – взревел с потолка голос Млича. – Хотите,
чтобы алайцы расстреляли нас с двух единиц? Готовность номер один!
Все по карманам! Начать разгон! Движемся в пределах сферы,
прикрываясь модулями.
«Душа твоя будет легкой и чистой, если за тобою идёт не твоя
смерть. Но такой же чистой она будет в тот день, когда ты погибнешь
лучшей для тебя смертью», – так говорила мне Айяна.
На душе действительно было легко. Она неслась с околосветовой
скоростью чуть впереди «Персефоны».
А потом вдруг оборвалась удерживающая её нитка, и душа словно
шарик…
Ты знаешь, что будет с шариком в вакууме?
У меня закололо в груди, и сознание растеклось по полигону
обширной, вздрагивающей кожей.
Я лежал в ложементе, иногда ассистируя Мличу по мере его
мычания, но больше проникая чувствами в корабли врагов – в их
сенсоры и энергетические щиты, световые и электромагнитные пушки, в
их маленьких человечков, спрятанных глубоко в тёмном нутре. Мы были
светом, несущим смерть.
Бой в космосе – штука странная и плохо поддающаяся описанию.
Можно, например, попасть под свой же светочастотный, если скорости
кораблей крутятся возле светового порога. А можно не учесть момент
масс и провалиться в нерассчитанное пространство Метью.
Навечно.
Аппаратура не очень выдерживает всё это. Только люди.
Компьютерные блоки стонут от напряжения, если крейсер бьётся в
волнах смертельного света, но опытный навигатор спиной чует, когда
чужой стрелок вдруг угадывает просвет между запаздывающими силовыми
щитами и толстой корабельной бронёй.
И тогда огневые карманы невидимо скользят под обшивкой, готовые
неожиданно отзеркалить опасный удар, и почти победитель вдруг
становится проигравшим.
Но бой не закончен, агрессивный свет несётся со всех сторон, и
крейсер едва не выворачивается наизнанку, чтобы успеть и отразить,
и ударить.