— Они светлокожие, и у них внешнее сходство с нашим Санчо,
поэтому он так с ними игрался. — На минуту я даже опешил: а ведь
есть сходство в чертах лиц.
«Они хорошие, из нашего народа», — больно ворвалась в голову
мысль Санчо, лежавшего рядом с закрытыми глазами.
«Поэтому ты не почувствовал в них опасности», — сквозь боль
послал ответ.
«Да».
«И дал бы им убить меня, потому что они из твоего народа?», — не
удержался от подколки, а спустя мгновение чуть не скорчился от боли
из-за потока разгневанных и обиженных импульсов неандертальца,
смертельно обиженного моим вопросом.
— Макс, Макс, что с тобой? — открываю глаза. Я лежу на палубе, а
надо мной обеспокоенные лица Бера, Тиландера и парочки
матросов.
«Прости Макш, я случайно», — голос Санчо преисполнен печали и
отчаяния.
«Все нормально, сам виноват, глупости не следовало говорить», —
кряхтя поднялся на ноги.
— Все нормально, просто немного поговорили с Санчо. Бер, остынь,
это всё моя вина, — осадил сына, глаза которого пылали яростью. Бер
хорошо относится к неандертальцу, но после телепатических сеансов я
всегда замечал, что он злится. Меня эти сеансы выворачивали, такое
общение мы с Санчо свели к минимуму. Неандерталец ушел на корму, он
всегда так делал после подобных контактов. Первое время я не мог
понять причину, пока чисто случайно не догадался. Санчо испытывал
угрызения совести за боль, что мне причиняла телепатическая связь с
ним.
До самого вечера ничего интересного не произошло, я спустился в
каюту, наплевав на духоту. Открытый иллюминатор не давал притока
свежего воздуха, пролежал до ночи обливаясь потом. Все тело болело,
словно меня засунули в мешок и отходили битами. Дважды вниз
спускался Санчо, виновато потоптавшись у двери молча уходил. Я
лучше других чувствовал сдерживаемую бурю эмоций в его душе, он
боялся причинить мне боль. Пришел Тиландер узнать о моем
самочувствии и попросить атлас, чтобы проложить кратчайший курс к
Марселю. До Макселя, как его окрестил американец, оказалось более
пятисот километров, практически двое суток пути. От ужина,
принесенного Бером, отказался, меня тошнило, и аппетит совсем
пропал.
Утром почувствовал себя заново рожденным: настолько велика
разница между вчера и сегодня. Наверху сегодня ветрено,
чувствовалось, что мы приближаемся к Европе, ветерок стал
прохладнее. Чтобы занять себя, решил порыбачить: крючки и тоненькая
бечевка теперь были в наборе у каждого воина. Это еще одно
нововведение, за которым Лар и Бер строго присматривали. Кроме
этого, в аварийном наборе у каждого воина имелся кремень и
трут.