Все местные высокого роста, мужчины практически не уступают мне,
будучи лишь на пару сантиметров ниже. У них правильные черты лица,
выдававшие в них кроманьонцев, длинные волосы у мужчин и женщин
перехвачены тесьмой несколько раз, формируя примитивную косицу.
Одеты местные в шкуры, но это не набедренные повязки и топы, а
подобия платья-сарафана, что надевалось через голову. Меня больше
интересовало оружие: увидев лодки в воде, необычную форму хижин и
сеть, развешенную на кольях, ожидал увидеть продвинутое племя.
Оружие меня разочаровало: копья с каменными наконечниками, топоры
тоже каменные. Единственной новинкой оказалась праща, но до
знакомства с ней следовало пообщаться с вождем.
— Макс Са, — громко сказал, постукивая себя по груди. Цоканье и
возгласы стихли, воцарилась тишина: мой взгляд скользил по лицам
воинов, пытаясь угадать, кто из них вождь. К моему удивлению,
вождем оказался старик с седыми почти белыми волосами. Он появился
с краю деревни, выйдя из лесной чащи, и заспешил в нашу сторону,
увидев незваных гостей. Я снова, громко повторил свое полное
имя:
— Макс Са Дарб Канг У Ра!
— Гапп! — старик коротко ответил и повторил мой жест. Несмотря
на возраст, я ему дал бы все семьдесят, что в каменном веке могло
считаться немыслимым рекордом долгожительства, старик выглядел
подвижным и полным сил.
Кладу на песок катану и, повернув руки ладонями к толпе,
демонстративно показываю, что в них нет оружия. Старик вполголоса
произнес короткую фразу, и все воины его племени побросали оружие
на песок. Такая доверчивость могла бы им дорого обойтись, будь у
нас плохие намерения.
— Ялат, — взяв меня за руку, Гапп повел в сторону хижины в форме
юрты кочевников накрытой шкурами животных.
— Бер, оставайтесь начеку, но местных не обижать, — успел
шепнуть, прежде чем нырнуть за стариком в темное нутро хижины.
Следом внутрь ввалился Санчо, держа мою катану, опрометчиво забытую
мною. Внутри хижины оказалось на удивление прохладно: две женщины
неопределенного возраста хлопотали у очага, что-то готовя в
глиняном сосуде на углях. От горшка шел ароматный запах, и желудок
призывно заурчал, вызвав звонкий смех одной из женщин, оказавшейся
молодой девушкой примерно семнадцати лет.
— Сед, да койл, — сердито проворчал Гапп, пододвигая мне
сложенную стопкой шкуру. Что-то меня беспокоило несмотря на все
радушие принимавшей стороны. Пока женщины наливали жидкое варево в
глиняные горшочки размером поменьше, меня словно торкнуло: лодки,
горшок, выдерживающий огонь, жидкая пища. Все это не вязалось с
примитивным оружием. И старик, которому явно не меньше семидесяти
лет, являющийся вождем, чьего слова достаточно, чтобы все воины
побросали оружие. Передо мной поставили горшочек и когда мне
всучили ложку, вырезанную из дерева, я чуть не проглотил язык от
удивления.