— Ялат, — повторил старик, показывая личным примером, как нужно
использовать ложку. Словно заторможенный, я вслед за ним набрал в
ложку варева и пролил себе на лодыжку, дернувшись от руки Санчо,
которую тот положил мне на плечо. Боль адская, не сдержавшись,
вскочил с места, выкрикнув в сердцах:
— Санчо, твою мать, придурок!
— Макш, — обиженно проворчал Санчо, отодвигаясь в сторону, а в
следующую секунду я уже бросился оказывать помощь старику, рот
которого застыл в немом крике, а побагровевшее лицо различимо даже
в полутьме хижины. Первой мыслью мелькнуло, что старик поперхнулся,
не раздумывая, поднял сухонькое тело и применил прием Геймлиха. Не
знаю, что было во рту старика, но прием сработал: он со свистом
выдохнул и отчаянно заколотил меня по рукам, прося ослабить хватку.
С визгом обе женщины выскочили наружу, секунда, и аборигены решат,
что их вождя убивают.
Гапп отчаянно пытался что-то сказать, но я схватив его за шкирку
поволок к выходу, чтобы предотвратить столкновение. Боль от ожога
исчезла в ожидании Большого Песца, что мог разразиться с минуты на
минуту. Когда выскочили наружу, увидел, что женщины успели поднять
ложную тревогу: аборигены ринулись на моих воинов с голыми руками,
так и не взяв свое брошенное оружие.
— Прекратить, не убивать! — даже сквозь шум мои воины услышали
приказ: ловко укорачиваясь от противника, подсечками укладывали
аборигенов на песок.
— Скажи своим, чтобы успокоились, или я перебью всех до одного,
— старик по интонации понял, о чем речь и гортанно крикнул:
— Ма лат, са тох! — После его слов аборигены мгновенно
успокоились, тем более что говоривший оказался жив и здоров, и,
судя по всему, ему ничего, не угрожало.
— Бер, ко мне! — командир спецназа мгновенно очутился рядом:
— Передай воинам, что, если кто обидит местных, спущу шкуру.
Произошло недоразумение, все нормально. Нам ничего не угрожает.
Сейчас мы со стариком вернемся в хижину...
— И докончим обед, — на чистом русском языке проговорил Гапп,
приосанившись. Вначале я подумал, что ослышался, даже покрутил
головой, чтобы убедиться, что никто из наших меня не разыгрывает.
Первым в себя пришел Бер:
— Макс Са, он знает наш язык! — изумленный Бер вытаращился на
старика, словно увидел живого дракона.
— С каких пор русский стал языком шоколадок? — Старик смотрел на
меня сияющими глазами. Я сглотнул, у меня точно глюки, сейчас
приедет «скорая», и меня отвезут в дурку. И окажется, что все
приключения, произошедшие со мной, просто плод больной
фантазии.