Что-что, а жратва и выпивка всегда для него на первом месте.
Спрыгнув на насыпь, Дима тут же нацепил на голову кепи с
серебристой сурганской кокардой: сквозь разрывы белых кучевых
облаков выглядывало солнце, припекало. Вокруг замершего без
движения состава царила суета: из дверей выпрыгивали солдаты, их
товарищи скидывали им вслед баулы и вещмешки, тут же в соседний
вагон грузили раненых. Еще с десяток носилок, прикрытых
окровавленными холщовыми накидками, дожидались своей очереди в
сторонке, а возле них гулким роем кружились мухи. Поднимая густые
облака пыли, мимо протарахтел открытый автомобиль на спиртовом
ходу, четверо солдат осторожно укладывали в запряженную парой
тяжеловозов подводу переложенные соломой ящики с артиллерийскими
снарядами. Крики, обрывки разговоров, гомон и толкотня.
Где находится расположение первой авиагруппы второй воздушной
армии, никто толком не знал. Алекс долго опрашивал на сей счет
снующих мимо солдат и унтер-офицеров, но безрезультатно. Наконец
один из ефрейторов посоветовал ему обратиться к военнослужащим
интендантского полка тылового обеспечения, которые развозили
провизию бойцам прифронтовых частей, указав примерное направление к
месту их обитания. Они-то уж точно должны знать.
Тыловиков удалось разыскать относительно быстро. Спустя
непродолжительное время среди личного состава интендантства нашелся
и сержант, лично доставлявший топливо, воду и еду авиаторам. После
бойкого обсуждения, сопровождавшегося рисованием планов прямо на
пыльной земле, примерное расположение аэродрома было все-таки
установлено, а вскоре отыскалась и груженная ящиками с винтовочными
патронами телега, отправлявшаяся примерно в нужном направлении.
Из разговоров Алекса с местными вояками Дима сделал вывод, что
железнодорожники высадили их возле аламейской границы – дальше
поезда не ходили, поскольку на подступах к осажденному Ахтыбаху
пути могли быть заминированы, а у самого города и вовсе были
разобраны. Ориентирование на местности в целом затрудняло еще и то
обстоятельство, что окрестный пейзаж представлял собой плоскую как
стол равнину – ни холмика, ни деревца, ни какой другой
примечательной вешки, за которую можно было бы зацепиться
взгляду.
Телега неторопливо пылила по подобию колеи, продавленной
колесами среди стелющегося по земле вьюна и жухлого пустоцвета.
Сама степь вокруг была обезображена бороздами гусеничных траков,
оставивших повсюду свои следы причудливыми петлями и кольцами. Пару
раз навстречу попадались конные разъезды, а потом Дима разглядел в
стороне обугленную тушу закопченного танка со свернутой набок
орудийной башней. Вскоре то справа, то слева стали появляться
глубокие воронки от снарядов, чем дальше, тем чаще, – некоторые
почти идеально круглой формы, иные с осыпавшимися неровными краями.
Судя по всему, еще совсем недавно в этой безжизненной степи шли
нешуточные бои.