Дима ожидал увидеть здесь самый настоящий научно-технический
центр, средоточие передовой инженерной мысли рвущегося к мировому
господству Великого Сургана. На деле же экспериментальный завод и
испытательный полигон корпорации Хорнера более походил на какую-то
гаражную мастерскую, где неопрятные, вечно поддатые мужики чинят
старые «Жигули». Гравийная дорожка вела от самых ворот на
огороженную площадку, по сторонам которой высился ряд открытых
ангаров – судя по всему, тут и собирали самолеты. Все пространство
вокруг было заставлено ящиками и деревянными контейнерами
непонятного назначения, рядом на стапелях лежал каркас крыла – как
раз сейчас его покрывал лаком паренек в застиранной гимнастерке.
Возле одного из ангаров Дима обнаружил несколько установленных на
деревянных паллетах авиационных двигателей – на их серебристых
промасленных боках еще виднелась налипшая солома, использовавшаяся
в качестве прокладочного материала при транспортировке. Терпко
пахло краской и каким-то химическим растворителем.
– Почему честь не отдаете, ефрейтор?
Дима обернулся. Перед ним стоял, широко расставив ноги,
невысокий офицер, облаченный в серо-зеленую полевую форму
сухопутных войск с погонами лейтенанта. Эмблема, изображенная в
петлицах на черном стоячем воротничке его кителя – скрещенные меч и
молот Первого Кузнеца, – была Диме не знакома. Из-под козырька
фуражки с высокой тульей, напоминавшей по сурганскому образцу
коровье копыто, выпирал огромный нос. Собственно, к этому самому
носу и была приделана в качестве дополнения вся остальная
физиономия лейтенанта: глубоко посаженные темные глазки, впалые
щеки и торчащие в стороны уши, причем одно оттопыривалось чуть
больше другого. Однако остальные детали все же заметно уступали
носу по монументальности, просто терялись на его фоне, как теряется
мелкая морская рябь возле гигантского айсберга. Казалось, убери
нос, и вся конструкция развалится на части.
Лейтенант буравил Диму острыми глазками, ожидая ответа.
Обратился он к нему явно не по уставу – Дима помнил основные
положения этого документа, касавшиеся принятой в сурганской армии
субординации, и офицер со всей очевидностью их игнорировал.
Впрочем, тот же устав гласил, что, если старший по званию
использует в общении с младшими военнослужащими неформальный стиль
общения, те вправе поддерживать этот формат диалога.