– Согласен, – кивнул Дима.
– Ну и договорились! – Алекс легко поднялся на ноги и дружески
хлопнул его по плечу. – Давай, врага не проворонь! А я спать пойду.
Легкой вахты, вольноопределяющийся Шпитцен!
Дежурство выдалось вполне спокойным, а спустя положенное время
Диму на посту сменил усердно протирающий кулаками слипающиеся глаза
Дольф. Вернувшись в жилой отсек, Дима устроился на свободном гамаке
и даже умудрился задремать, стараясь выгнать из головы мысли о том,
что ожидает его впереди.
Разбудил его резкий электрический дребезг зуммера: экипаж
дирижабля спешно поднимали по тревоге. Бежать к пулемету совершенно
не хотелось: хотелось спать, а еще – как следует побриться,
почистить зубы и принять душ. Все-таки отсутствие опыта жизни в
спартанских условиях давало о себе знать: здесь, на борту
цеппелина, Дима чувствовал себя не слишком уютно без многих
привычных ему в обиходе мелочей.
– Быстрее, быстрее, ленивые свиньи! – истошно кричал, брызгая
слюной, командир четных орудийных расчетов фельдфебель Анселл
Герард. – Шевелите задницами, мартыши!
Наспех затянув застежки башмаков, Дима загрохотал по коридору,
застегивая на ходу пуговицы форменной рубашки. Попадись он по пути
кому-нибудь из офицеров в таком неприглядном виде, быть беде.
Дисциплина и порядок у сурганцев возведены в абсолют, и относятся
они к этим понятиям с поистине священным трепетом.
Открыть дверцу арсенала. Извлечь тяжелый короб. Короткая
пробежка к турели, поднять ствольную крышку и вставить ленту в
пулемет. Эрдман уже тут, расстопорил замки орудийной опоры,
проверяет поворотный механизм короткими движениями ствола. Створки
амбразур тоже уже открыты, в лицо бьет тугой и холодный горный
ветер. Вокруг раздается мелодичное позвякивание патронов, лязг
взводимых затворных пружин, металлические щелчки поднимаемых в
рабочее положение прицелов.
Воспользовавшись выдавшейся свободной минуткой, Дима выглянул в
прорезь амбразуры: глаза тут же заслезились от ярких лучей
поднимающегося над далекими горами утреннего солнца, которое
светило сейчас стрелкам прямо в лицо. Вести прицельный огонь в
таких условиях будет, пожалуй, затруднительно, отметил про себя он,
однако от открывшейся перед ним картины буквально захватывало
дух.
Утреннее небо казалось прозрачным, как хрусталь, а внизу
простиралась бескрайняя лесистая равнина, обрамленная вдалеке, у
горизонта, высокими горами. Там, над самыми горными хребтами,
чернела сплошная стена грозовых туч, а у их подножия, точно
рассыпанная детской рукой груда игрушечных кубиков, раскинулся
город.