Очередное Димино дежурство подходило к концу, когда возле его
поста, расположенного в кормовой части орудийной палубы, появился
как всегда жизнерадостный и довольный Алекс.
– Ты рапорт на перевод написал? – с места в карьер пустился
он.
– Не успел еще, – немного смутившись, ответил Дима. – Кстати, а
как его нужно писать и на чье имя?
– Писать придется от руки и, что характерно, на сурганском, –
съязвил в ответ пулеметчик, – а касаемо адресата, то все рапорты у
нас составляются на имя ответственного за работу с личным составом
второго капитана Мендольфа ден Фосса. Шляпа ты, товарищ Шпитцен,
вот что я скажу. Ну да ладно, бумагу я за тебя подготовлю, а ты
потом перепишешь своим почерком и подмахнешь. Нужно сегодня успеть
начальству отнести, потому что завтра с утра мы в Тангол
прибываем.
Отстояв на посту положенное время, Дима поспешил в жилой отсек,
где его уже поджидал Алекс со стопкой тонкой желтоватой бумаги и
походной чернильницей-непроливайкой. Выводить буквы чужого
алфавита, да еще и непривычным пером, которое то и дело скребло
бумагу, оставляя меж строк мелкие неопрятные брызги, было жутко
неудобно. Дима переписывал нехитрый текст трижды: в первый раз он
наделал ошибок, путаясь в многосоставных сурганских словах и
сложных глаголах, а после неосторожно ляпнул в углу листа жирную
неопрятную кляксу. Наконец, удовлетворившись полученным
результатом, Алекс приложил к документу заправленное серой
промокашкой пресс-папье, просушивая чернильные строчки, для
верности подул на бумагу и поднялся на ноги:
– Пошли!
Дима последовал за своим боевым товарищем в носовую часть
корабля и спустился по узкой винтовой лестнице в гондолу.
Обстановка здесь оказалась куда уютнее, чем наверху: небольшой
коридор, в который выходили двери офицерских кают с отполированными
медными ручками, был застелен красно-зеленой ковровой дорожкой, а
рокот двигателей не доносился сюда совсем. Обнаружив на одной из
кают табличку с соответствующим именем и званием, Алекс коротко
постучал и, дождавшись приглашения, толкнул массивную дверь от
себя.
Второй капитан Мендольф ден Фосс поднял на вошедших взгляд,
оторвавшись от изучения разложенных перед ним на небольшом откидном
столике бумаг. Вид у старшего офицера «Фальтсхеттельмарка» был
усталым и даже немного болезненным, однако благодаря
натренированной долгими годами воинской службы выправке и ровной,
прямой осанке его фигура выглядела монументальной, точно каменное
изваяние.