Николай Иванович между тем продолжал:
– Вот взял бы у тебя дядя Вася ножик, что бы ты утром его детям сказала? У него их пятеро. Кто теперь их кормить будет, а?
– Не знаю! – Заплакала Наталья Тимофеевна. – Как поступить – не знаю! Ты у нас умный, вот и думай.
– А чего тут думать-то? – Николай Иванович улыбнулся, поднялся, сделал три шага, остановился возле каменного столика, взял нож, потрогал большим пальцем лезвие. – Ну вот, теперь я стал хозяином этого самореза. Будем меняться. Кто не спит, того и нож. Договорились, Митя?
– Ага! – Митька, испугавшийся было, разом повеселел. Дядя Коля головастый, в обиду не даст.
Николай Иванович вернулся обратно в кресло, положил ножик на стол, посмотрел на Митьку.
– А скажи ка мне, Митя, что необычного или интересного случилось в твоей жизни за последние дни?
Митька задумался. Нет, ничего необычного не происходило.
– Может, встретил кого? – Подсказала Наталья Тимофеевна.
– Позавчера татары приехали, шатры на пустыре поставили. Мы с Васькой и Сонькой к ним ходили вчера.
– И что татары?
– Ничего. Баранину варили. Нам по куску дали.
– А я-то думала, чего ты за ужином так плохо пироги ел? А ты, оказывается, в гости ходил!
– По какому делу пожаловали? – Поинтересовался Николай Иванович.
– Там у них есть татарин молодой, так он свататься к кому-то приехал. Я не понял – к кому. Сонька с ними разговаривала.
– Понятно теперь зачем он монисту приносил. – Буркнул Николай Иванович.
– Уж, не за Семёна ли Васильевича доченьку Иринушку?! – Наталья Тимофеевна ахнула. – Час от часу не легче! Бабы в церкви сказывали, что свататься к ней едет царевич красоты неописуемой. Ан, поди ж ты, татарин!
Дверь отворилась. В кабинет вошел Прохор с охапкой дров.
Митьке Прохор не нравился: обычно хмурый, неразговорчивый, не душевный, не такой, как ключница, держал себя особняком. Даже за столом садился с краю, подальше от Николая Ивановича. Любую работу выполнял без огонька, как бы нехотя, но исправно.
– А ты думала, – с порога сказал Прохор, – царевичи только в ихних Европах бывают?
– Подслушивал, окаянный!
Николай Иванович негромко засмеялся.
– Наталья Тимофеевна! – сказал он.
– Да?
– Иди, на стол собери. Стемнело уже. Мите рано вставать – лучину щепать. А я ещё поработаю.
Было бы неправдой сказать, что Митьке после всего произошедшего легко засыпалось и крепко спалось.