Клаудия вопросительно
изогнула бровь, а в зеленых глазах всколыхнулось веселое
лукавство.
– Но ты наверняка не
разделяла ее мнение.
Май неопределенно пожала
плечами.
– Не разделяла, –
медленно ответила она, будто прощупывала почву, – научив меня
читать, матушка позабыла запереть шкаф с книгами.
–
Бунтарка.
– Ничего подобного! –
буркнула Май, уткнувшись взглядом в тарелку, – нет ничего плохого в
любознательности.
– И куда же она тебя
завела?
– Вы хотите спросить,
знаю ли я о Пожинающем и его многочисленных
отпрысках?
– Многочисленных? –
хохотнула Клаудия, – помнится мне, что их было всего шестеро, да и
то младшие всегда оставались в тени Первородной. Любимой дочери,
чья власть простиралась над всеми землями Рагур’ен, пока не грянула
иномирская война.
– Ну, как по мне, детей
у Пожинающего было с избытком.
– Это мы прояснили. Что
еще тебе известно?
– Он хоть и был богом,
но не был бессмертным, – Май чувствовала себя так, словно от ответа
зависела ее жизнь, – чтобы править, ему нужны были жизненные силы
людей.
– Не просто людей, а
женщин с определенной кровью, ведь так?
Май
кивнула.
– Каждые десять лет
отбиралось десять кандидаток, чтобы отдать их создателю. Их
жизненная сила, их кожа, кости, мускулы, все их чувства приносились
в жертву богу, чтобы тот жил и здравствовал. Продолжал охранять мир
и награждать его своей милостью и светом.
Клаудия припала к кубку.
В воздухе разлился аромат яблок и терпкого вина.
– Пожинающий не всегда
был таким. Ведь изначально в его жилах текла бессмертная
кровь.
– Текла, – кивнула Май,
– до тех пор, пока в Рагур’ен не пришли первые его создания. Те,
что были до людей, – она понизила голос до свистящего шепота и
воровато огляделась по сторонам, – энкулиты. Плоть от плоти
создателя. Им он отдал свои силы.
– Прогадал. Энкулитов он
изгнал за гордыню и неповиновение, – женщина отправила в рот новую
ложку похлебки, – и пришло время людей. Только вот для них у
Пожинающего уже не осталось ни сил, ни искренней любви. Лишь
разочарование и вечная жажда к плоти. Что же было
дальше?
– Обещанная невеста
принца Ригара – сына правителя северо‑западного стигая – стала
одной из тех, кого выбрали для жертвы Пожинающему. Разумеется,
принц был не согласен с таким решением.
– Что это? – Клаудия
удивленно вскинула брови. – Я слышу осуждение? Вот только не могу
понять, кого ты осуждаешь больше. Пожинающего? Или принца
Ригана?