Белая вспышка, точно
кто‑то разрезал клинком солнечный луч. Май зажмурилась, а когда
осмелилась открыть глаза, из горла вырвался сдавленный стон. В
считаных дюймах от лица замерло нечто, отдаленно напоминавшее
человека.
В тонких исковерканных
чертах угадывалась женщина, вот только вместо губ был один тонкий
разрез от уха до уха, чуть приоткрытый, обнаживший острые иглы
змеиных зубов. Круглые желтые глаза смотрели на Май со странной
смесью презрения и интереса.
Волосы, гладкие и
блестящие, точно расплавленное серебро, струились по мощным плечам,
прикрывая грудь и живот, а ниже пояса свернулся кольцами змеиный
хвост, укрытый белоснежной чешуей. Нечто нависло над Май, как
хищник над добычей, сильные пальцы впились в кору дерева над
головой, раздирая древесную мякоть острыми когтями. По щеке тек
пот, мешаясь со смолой. Сильный горький запах забил
ноздри.
– Спутников твоих скоро
найдут. Вы не покинете этот лес.
Пальцы сомкнулись на
горле, и без особых усилий змея подняла ее. Носки сапог не касались
земли. Казалось, что еще мгновение – и позвоночник не выдержит,
хрустнет и рассыплется пылью. Из глаз брызнули
слезы.
– В прошлый раз фокусы
меня с толку сбили, – змея притянула Май ближе. Из разинутой пасти
показался раздвоенный блестящий язык, скользнувший по щеке и шее, –
но запах твой уж больно сильный.
Пальцы сомкнулись на
рукояти меча. Рванув оружие, Май размахнулась, что было сил, даже
не надеясь попасть. Судя по оглушительному реву, едва не
разорвавшему уши, удар вышел неплохой. Хватка на горле
ослабла.
Упав на колени, Май
откатилась в сторону, а через секунду вскочила на ноги и метнулась
прочь от тропы, вглубь леса, едва что‑то соображая от страха. В
голове колоколом звучало предупреждение, что нельзя бежать в лес.
Змея, несомненно, выследит.
Ломая ветки и продираясь
сквозь торчащие из земли корни, Май не заметила резкого спуска.
Ноги подогнулись, тело подалось вперед и, разрезав густой мрак,
ухнуло вниз. Все, о чем она успела подумать – это как не выпустить
клинок из рук и не сломать шею.
Когда же тело на полном
ходу столкнулось с ледяной водой, сознание Май
померкло.
Холодно.
Холодно и больно. В
груди распустились колючие цветы, перед глазами – темнота,
раскрашенная радужными всполохами. Май кожей чувствовала, что башня
– а она, несомненно, возвышалась за спиной – наблюдает сотнями
невидимых глаз. Блестящая черная гладь была усеяна крохотными
выбоинами‑глазницами, заполненными колеблющимся мраком. Под ногами
должен был быть белоснежный камень, но Май его не
видела.