Сталь же наотрез
отказалась работать с Май. Стирая ладони в кровь, она упрямо
сжимала рукоять. Каждый успешный удар давался ей болью и слезами, а
ночами приходилось отпаривать руки в целебных отварах, кусая губы,
чтобы никто не услышал болезненных криков.
Особняк был намного
больше, чем казался на первый взгляд. Здесь нашлось место и саду, и
внутреннему двору, превращенному в настоящий тренировочный
полигон.
Май даже наткнулась на
некое подобие темницы, спрятанное в самой дальней части сада, за
массивной черной дверью. Среди колючих кустов и фруктовых деревьев
она казалась вратами в другой мир. От старого крепкого дерева веяло
холодом.
Было странно, что
снаружи никогда не стояла охрана, но прислонившись ухом к двери,
Май поняла почему: с другой стороны раздалось утробное рычание, и
от тяжелого удара створки содрогнулись.
Май отскочила назад, и,
зацепившись ногой за корень, кубарем покатилась по земле. От удара
потемнело в глазах. Коснувшись рукой затылка, она выдохнула с
облегчением: ведь что потом сказать наставнице, если умудриться
расшибить голову?
Базель была явно не из
тех женщин, что пожалеет и даст приложить что‑то холодное. Скорее,
в наказание за неуклюжесть заставит бегать вокруг сада до самого
заката, пока Май не потеряет сознание.
Несмотря на тяжелые,
порой непосильные занятия, Май нравились изменения, происходящие с
ее телом. Она не стала больше, как хотела, скорее, просто налилась
силой. Руки окрепли, но все еще с трудом держали стальной клинок.
Ноги все еще болели после каждого забега, но утро уже не было
невыносимой пыткой, когда встать с постели – та еще задачка. Она
могла с легкостью удержаться на тренировочном бревне, даже когда
Базель раскачивала его.
И эта вера в собственный
успех жила ровно до того момента, пока наставница не решила
проверить Май на прочность.
***
– Давай, скотина,
разгоняйся, как следует! – хохотнул Ш’янт, прислушиваясь к
разъяренному вою за дверью. Зверь себя ждать не заставил. Влетел в
черную кристаллическую громаду с такой силой, что заскрипели петли.
Но створки не раскрылись. Не сдвинулись ни на дюйм, хотя казалось,
что в этот раз удара хватит.
– Мать твою, – зло
зашипел он и чуть отошел назад.
Твари за дверью стоило
прийти в себя. Похожее на совершенно дикую смесь ящерицы и паука,
неведомое страшилище хоть и было крепким, но далеко не бессмертным.
Если давать ему бросаться без перерывов, то зверь так и издохнет, а
нового могли не привести.