В деревне всполошились.
– Сейчас! – торопливо выкрикнул старик. – Великие
боги, наконец-то! Будь благословен… хоть кто-то сумел… сейчас,
сейчас! Да шевелитесь же! Одну минуту, мы уже… Ивар, Берар! Живо
сюда! Открывайте ворота!
За воротами послышался топот множества ног, чьи-то испуганные,
а затем и радостные голоса, отчаянный визг петель, звон цепей.
А затем ворота медленно отворились, явив изумленным взорам
купца и его спутникам бледные, перекошенные отчаянием и
неподдельным страхом бородатые лица, на которых при виде крупного
каравана неожиданно проступила надежда.
Деревенские выглядели жалко с топорами и ухватами в руках.
В старых, ржавых, кое-где порванных кольчугах;
в стоптанных лаптях, а то и босиком. Кое у кого Гаррон
даже приметил вилы. Усталые, исхудавшие, отчаявшиеся люди несколько
мгновений смотрели на новоприбывших, словно не в силах поверить,
что это действительно правда, а затем с какой-то обреченностью
опустили руки и в изнеможении прислонились, кто куда мог.
– Наконец-то… дождались…
– Господин Хатор! – со слезами в голосе прошептал
всклокоченный худой старик с воспаленными глазами и нервно
подрагивающими губами. Он сделал навстречу неуверенный шаг и вдруг
упал перед купцом на колени. – Слава Создателю… мы ж
думали – все, не дотянем…
– Аарон! Ты что?! – не на шутку встревожился герр
Хатор и, спрыгнув с повозки, буквально подхватил его на
руки. – Да что у тебя творится?! Гаррон, заводи обоз, живо,
пока не стемнело окончательно!
– Только ворота… ворота потом заприте, – исступленно
зашептал внезапно очнувшийся староста, уцепившись за пышный ворот
купца. – А то ведь пролезут, окаянные… всех сожрут…
– Да кто?!
– Волки!
Словно в ответ из леса донеслось слаженное волчье пение, на этот
раз – гораздо ближе, чем раньше. Полное жадного предвкушения,
нетерпеливого ожидания, словно голодные звери торопились на
долгожданный ужин. Судя по тому, с какой скоростью
приближались голоса и как быстро росло их число, дело и вправду
начинало принимать серьезный оборот. Казалось, что волки со всех
окрестных лесов собираются!
– Плохо дело, – спокойно заметил Дядько, восседая на
своем флегматичном жеребце и не торопясь уходить под прикрытие
бревенчатых стен. – Их здесь уже с полсотни, а с севера
подтягиваются еще.
Южанин ошарашенно воззрился на невозмутимого Стража.