Седовласый смело потрепал могучую холку гаррканца. Тот,
в свою очередь, позволил проделать с собой эту вольность,
и напряжение сразу спало.
Таррэн мельком заглянул в конюшни, но даже так в глаза бросились
страшные разрушения. От стойл, когда-то разгораживающих немаленькое
пространство, теперь осталось одно название. Деревянные обломки в
бесчисленном множестве валялись на полу, старая солома была нещадно
вытоптана, а местами еще и заляпана бурыми пятнами. Точно
такими же, что в изобилии виднелись на стенах, стропилах и даже на
покрытой дранкой крыше, будто тут резали стадо свиней. Причем
делали это одним и очень тупым ножом, из-под которого кровь
хлестала, как из переполненного бурдюка. Посреди всего этого
разгрома сиротливо возвышались две горки исковерканных волчьих тел,
по которым будто рыцарская конница прошлась – хорошая такая
конница. Рядом алели огромные лужи крови и валялись обрывки конской
упряжи (видимо, сорвали с крюков во время боя). Чудом уцелевшие
овцы, несколько десятков перепуганных скакунов и две буренки нервно
дрожали в дальнем углу, не в силах не то что голос подать,
а даже просто пошевелиться. И над всем этим плавно витала
густая пыль, невольно наводящая на мысли о недавно бушевавшем
урагане…
– Ну и беспорядок ты навел, – добродушно хмыкнул
Дядько, на что громадный гаррканец неожиданно потупился. – Иди
отдыхай, чудовище, а Белику потом скажешь, что я пошел искать
нашего оборотня. Только оботрись сперва, а то малыш будет
ворчать.
Карраш встряхнулся и послушно потрусил к изгрызенному волками
дому Сильвы, по пути старательно вытирая о траву мокрые копыта. При
этом он так забавно растопыривал уши, вскидывал изгвазданные ноги и
скребся боками о ближайшие столбы, что Дядько невольно
хохотнул.
Эльфы проводили гаррканца ошарашенными взглядами и мысленно
сделали зарубку в памяти: узнать потом у Стража, где они с
мальчишкой выкопали это чудо, как Карраш сумел справиться с
несколькими десятками матерых хищников, а еще каким образом и,
главное, кому удалось выдрессировать строптивого жеребца так, что
тот стал понимать не только простые команды, но и обычную
человеческую речь.
В деревню перворожденные вернулись лишь под утро –
молчаливые, раздосадованные и какие-то… растерянные. На их лицах
застыло весьма странное выражение, да и выглядели остроухие так,
словно накануне пытались найти баснословные сокровища древних
цивилизаций, но после нескольких месяцев напряженных поисков
обнаружили только старый хлам, сухой птичий помет да горы
никчемного мусора.