Ноги отнялись, перехватило дыхание,
мог бы бежать – кинулся б в чащу, да заледенел, не
шевельнуться.
Полевики тем временем о чем-то с
солидным пошептались и в лес двинули. Один, со шрамом во всю рожу,
метрах в пяти от замершего пацана прошел, чудом не заметил. Винс
зажмурился и беззвучно взмолился: «Дева Мария! Ты добрая! Помоги,
не дай сгинуть!» Силился вспомнить, какие слова попы на службах
говорят - не вышло. Ладно, Богородица не осерчает.
Тем временем амбал отошел в сторонку и
привел красивых, откормленных лошадок. Коняшки храпели, прядали
ушами – не нравился им, вишь ли, пожар. Но стояли
смирно.
Винс перевел дыхание. Полевики не
заметили, люди тем более не углядят – хранит Богородица!
Тут-то ему и подумалось – дождаться,
пока все прогорит да порыться на развалинах. Авось найдется чего
полезное. Жить-то дальше надо! А этим, солидным, точно в углях
шариться без интереса. Что им – мусор, то Винсу –
сокровище.
В погребе, он точно помнил, окорок
висел. При мысли о сочном прокопченном куске свинины в пузе Винса
заурчало. Хорошо, что пожар воет, доски трещат, не услышит
никто.
- Поехали, ваша милость, - прогудел
амбал, - на что тут смотреть?
Винса не раз выручал тонкий слух, но
тут он подумал – приблазнилось. «Ваша милость»? Благородный? Или
колдун? На хуторе у Гнездовска? Ивана спалил?
Вот бы монетку обронил… Чего ему стоит?!
«Милость» пристально вглядывался в
огонь. На полях его шляпы алмазами блестели капельки воды. Между
ним и Винсом взметнулся язык пламени, и мальчишка еле-еле сдержал
новый порыв рвануть отсюда как можно дальше.
Нельзя шевелиться. Заметят. Да и
окорок…
- Поедем скоро, - прошелестел
солидный, Винс едва его расслышал. – Ты за полевиками в оба глаза
смотрел? Ничего не украли?
- Ваша милость, обижаете. Это
серьезные ребята, не шантрапа какая. Да и чего там воровать? Ложки?
Все четко сработано.
Солидный усмехнулся так, что Винса
пробрал холод.
- Например, там сейчас догорает одна
из последних книг Эльтарна, - «Милость» скептически смерил амбала
взглядом, - хотя да, о чем это я. Скажу иначе – одна из книжек,
которую вы спалили, стоила больше тысячи золотом. На аквитонском
аукционе коллекционеры и до пяти могли бы дойти. Казимир Штутгарт,
знаменитый путешественник, за нее собирался Шкиперу полную цену
заплатить, но не успел… Теперь ясно, четкий?