— Брюк.. — задумчиво протянул Дерек, нащупывая выход. — Ты ведь
хотел перебраться в долину, да?
Дядька закряхтел и привычно принялся жаловаться:
— Ох уж этот мне ветер с моря! — потёр поясницу. — Стар я стал
для всего это, Дер! Вот, только осень пришла — а у меня опять все
кости ноют, разогнуться по утрам не могу!
— Брюк, — он слегка прищурился, внимательно разглядывая дядьку,
— один князь в Солонике подыскивает себе садовника...
Дядька наклонил голову и тоже прищурился. Заход Дерека выглядел
странно: обычно он предпочитал говорить прямо.
— Что ты мутишь? — прогудел дядька недовольно. — Говори, что
задумал, как есть, что ли.
И Дерек, задумчиво скривив правый уголок рта, поделился своим
замыслом: спрятаться в повозке и выехать за границы Цитадели.
— А ты, без шума, через пару дней отправишься... — назвал он
адрес. — Найдёшь там плешивого Астера. Скажешь, что по моей
рекомендации.
Пожевав губами, дядька смерил синяк Дерека мрачным каким-то
взглядом, в котором сожаление и понимание мешались с тёмной горечью
и оттенком собственных воспоминаний.
Скривившись, он кивнул, принимая план, и велел ждать его у
чёрного хода — мол, туда и подвезёт.
Вожделенная повозка с отходами представляла собой зрелище ни
капли не аппетитное. Пр правде сказать, до такой степени
неаппетитное — да и амбре от неё исходило соответствующее! — что
Дерек невольно содрогнулся и подумал было, что зря он мутит такие
шпионские игры, и стоит вернуться к варианту «просто выйти
наружу».
Заметив, как перекосило сообщника, дядька Брюк успокаивающе
махнул рукой:
— Сча я тебе дам дерюжку, завернёшься под картофельные очистки и
прекрасно доедешь.
Пока дядька расчищал место, куда можно было бы припрятать целого
человека, Дерек вертел так и сяк выданную ему дерюжку — материал
сильно изгвазденный, но, по крайне мере, чище всего того, что было
в повозке.
— Так, смотри, — дядька ткнул Дереку в угол повозки, — ложись
так, чтобы вон там в щель смог дышать.
Дерек подчинился, поморщившись: дно повозки пахло
соответствующе. Дядька накрыл его дерюжкой, заботливо подоткнул со
всех сторон, кроме головы, и принялся аккуратно засыпать сверху
объедками, явно стремясь сохранить естественность композиции.
— Не дрейфь, — успокоительно прогудел он, закончив. — Они на
выход никогда не проверяют, что везёшь, только на вход
осматривают.