Все!
– И пусть я трус, – бормотал Дима Баранов, – все равно не боюсь этой бандуры!..
Но он боялся.
«Бандура» была на самом деле древней машиной времени. Давно списанная за негодностью, она каким-то образом оказалась в подвале хозблока. Скорее всего, это произошло благодаря беспечности тети Хони, имевшей обыкновение устраивать в подвале свалку.
Машина представляла собою нечто вроде жестяного гроба с небольшим пультом управления. В подвал никто, кроме такого идиота, как Дима Баранов, не лазил, поэтому он без помех подвел к машине электричество и в один прекрасный день, сбежав с сампо, забрался в этот гроб.
Дима Баранов был трудновоспитуемым мальчиком. Администрация интерната проявляла понимание в вопросах, касающихся Баранова, ибо его родители героически погибли в космосе и стали легендой. А вот Баранов-младший вырос в ходячее недоразумение.
И вот теперь… Нашел эту жестяную коробку. Пока его товарищи сидели в уютном читальном зале над конспектами, Дима лихорадочно набирал на пульте шифр. Больше всего он боялся, что сюда заглянет старший воспитатель и обнаружит прогул. «Вперед», – шепнул себе Дима и нажал на красную кнопку.
Мгновенно вспыхнул яркий свет. Баранов зажмурился, но свет проникал под веки и слепил глаза. Он почувствовал толчок, а затем резкую боль, как будто его, Димы, телом разбили стекло в витрине и теперь протаскивают сквозь осколки. Он раскрыл было рот, чтобы закричать, но вспомнил: услышат, узнают о прогуле – и сдержался. Тянулось это долго. Целую вечность, может быть даже час. Руки сводила судорога. Слезы текли из-под зажмуренных век. Дима вслепую ткнул в пульт локтем. Его подбросило и вышвырнуло вон из машины. Перед глазами катастрофически потемнело, и в этой черноте свилась и ушла в бесконечность бледная спираль. А потом исчезло абсолютно все.
Однако и эта катастрофа длилась лишь некоторое время. Сознание постепенно возвращалось к распростертому на земле Баранову. Приоткрыв глаза, он обнаружил, что лежит лицом вниз в мутной луже посреди пересыхающего болотца.
– Ой, – сказал Дима и сел. И тут же взвыл от боли. Ломило все тело, как после хорошей драки. Низкое небо было мутным от жары. В ушах звенело. Баранов залез в карман форменных сюковских штанов, извлек оттуда ветхую таблетку пирамидона[1] и сжевал ее, морщась и страдая.