— Не каркай!
Подошло время конвоировать в самолёт
задержанных, и если пацан-оператор поплёлся к опущенной лесенке без
пререканий, то покалечившийся при неудачном кульбите парень
оказался тёртым калачом и принялся орать, что ранен и будет
жаловаться. Пустое — Федя легонько ткнул его в плечо, и крики мигом
перешли в приглушённый скулёж.
— Двигай! — распорядился младший
сержант. — И молись, чтобы из самолёта не выпасть!
Тело псевдолектора положили на
носилки, накрыли застиранной простынёй и понесли к аэроплану, а мне
пришлось собирать велосипеды, которые никто тут бросать не
собирался. Вот тогда-то я и вспомнил о пустой кобуре.
Ах ты ж, зараза! Ещё не хватало
табельный пистолет посеять!
Я подбежал к месту падения, принялся
раздвигать ногами высокую траву и высматривать воронёный металл.
Ходил-бродил и вконец отчаялся, когда углядел-таки оружие совсем не
там, где рухнул на землю после удара молнией, а почти у деревьев. К
этому времени меня успели пару раз окликнуть, поэтому к самолёту
рванул чуть ли не вприпрыжку.
— Ты чего там копался? — спросил
дождавшийся меня у лесенки Фома.
— Пистолет из кобуры вылетел, когда
упал, — сознался я.
— А страховочный шнур тебе на что? —
Младший сержант продемонстрировал кожаный витой шнурок,
закреплённый на стальном колечке, продетом в отверстие на рукояти
пистолета; петля на другом его конце была затянута на ремне. —
Получи на складе! Понял?
— Получу, — пообещал я и полез по
лесенке.
В кабине оказалось тесновато,
рассчитана та была самое большее человек на десять, не считая
пилотов. Я уселся на одну из двух лавок и первым делом вытянул
магазин и снял с боевого взвода пистолет-пулемёт.
Закрутились, загудели пропеллеры,
самолёт начал короткий разбег, и нас затрясло, едва с лавки не
слетел, но вскоре колёса оторвались от земли, и мы взмыли в воздух,
чтобы почти сразу резко пойти вниз. Миг снижения отозвался
неприятной пустотой в животе, ладно хоть ещё пилот быстро выровнял
аэроплан, и дальше уже набор высоты шёл без неожиданностей.
Задержанного с вывернутым плечом
крепенько приложило о стенку, и он глухо застонал, но Фома
остановил поднявшегося с лавки медика и указал на меня:
— Глянь сначала бойца.
— Да вот ещё! Со мной всё в порядке!
— фыркнул я, перехватил взгляды десантников и опустил взгляд на
свой плащ. На груди в том обнаружилось с десяток прожжённых
дырочек, кожа вокруг них чуть отличалась цветом от соседних
участков.