Революционный угар быстро прошел, и у казаков наступило
деловито-спокойное настроение. Мол, поживем и увидим! Много среди
казаков было строптивых и гордых, что не привыкли шапки заламывать
да спину гнуть! Их сильно беспокоило неясное будущее, но предметом
всегдашних разговоров стало настоящее. К сожалению, Временное
Правительство, совершило огромную и непоправимую ошибку, не сумев
разобраться в казачьей психологии. Казаки слабость нынешней власти
по отношению к нарушителям государственного порядка расценивали,
как простое попустительство, а Временное Правительство, под
огромным влиянием Совета рабочих и солдатских депутатов ( а пока в
стране царило двоевластие), в данной позиции, занятой казаками,
видело проявление явной контрреволюционности и, вместе с тем,
угрозу самим завоеваниям демократической революции.
Казакам сразу стало ясно, что правительство не на их стороне,
однако, несмотря на это, они дольше всех держали дисциплину,
оставаясь верными законности, порядку и казачьей идеологии. Даже
когда в солдатские массы был сброшен страшный лозунг -- мир во что
бы то ни стало ...и всех властно потянуло домой, к семье, до хаты,
на родные нивы и тогда, к чести казачества, нужно сказать, -- ни
один казак не ушел с фронта, ни один не дезертировал. С глубоким
презрением смотрели казаки на гнусных "товарищей", покидавших
позиции и трусливо расползавшихся по своим деревням. Пока трусы
бежали, казаки воевали. Их были сотни, тысячи, сотни тысяч. Они
устилали могилами поля Восточной Пруссии, Польши, Галиции и
Буковины. Они умирали в Карпатских горах, у границы Венгрии, они
гибли в Румынии и Малой Азии.
Гордое, полное сознания исполнения казаками своего воинского
долга, выполнение ими смертельно опасных приказов об обезоруживании
бунтующих полков, возбудили против казаков озверевшие солдатские
массы и положение казачьих сотен и полков, вкрапленных единицами
среди бунтующего моря солдатских корпусов, сделалось поистине
жутким и отчаянным.
К казакам жалось запуганное и загнанное офицерство, и
моментально в глазах высших начальников они из "мародеров",
"опричников", "нагаечников" и в лучшем случае иронического слова
"казачков" -- внезапно превратились в героев. "Товарищи" это
видели, и горячая ненависть и злобное чувство к казакам постепенно
росло в бунтующих солдатских массах.