В этом отношении большая вина лежала на наших вероломных
"союзниках": французах и англичанах. Решительно не желая видеть
Россию в числе победителей, они не только не помогли нам в тяжелую
минуту, но, наоборот, всячески ( в том числе финансово) поддерживая
революционную блажь Керенского, тем самым играя на руку нашим
врагам, способствуя и развалу армии, и прогрессу внутренней смуты,
-- в конечном результате совершенно ослабившем Россию и надолго
выбросившим ее с мировой сцены, как великую державу.
"Государственные люди союзных наций заявляли, что все идет к
лучшему и что русская революция явилась крупной выгодой для общего
дела". Разочарованность в наших предателях-союзниках, начавшись
вместе с революцией среди некоторых кругов русской интеллигенции, а
отчасти и офицерства, росла по мере углубления завоеваний
"бескровной" и достигла высшего напряжения, когда Россия одинокой
была брошена на съедение большевикам, оставленная всеми своими
былыми друзьями.
Освобождение, хотя и временное, австро-германскими войсками
значительной части территории из-под власти красного террора, еще
боле усилило эту разочарованность и побудило многих призадуматься о
принципах верности подобным союзникам.
Мне ярко вспомнился такой случай. Было сообщено, что на узловой
станции Роман, собравшиеся "товарищи" отказываются грузиться в
товарные вагоны, требуя для себя подачи пассажирских, и в случае
неисполнения грозят разгромить станцию и учинить самосуд над
администрацией. Одновременно, командующий армией, генерал
Келчевский, настойчиво просил меня, как можно скорее, уладить этот
щекотливый вопрос. На станции создалось весьма критическое
положение, так как "товарищи" каждую минуту могли привести свои
угрозы в исполнение. Никакой надежной воинской части, которая бы
восстановила порядок на ж/д станции, у меня не было. Пришлось ехать
лично. Риск немалый… Не доезжая до станции, я сошел с автомобиля и
пошел пешком, дабы меньше обратить на себя внимания.
Меня встретил комендант станции и передал все подробности
происшествия. Перрон, пути, станция и все прилегающие строения были
заполнены вооруженными солдатами, из которых многие находились в
состоянии жуткого опьянения. У двух разбитых вагонов ошалевшие
"товарищи" митинговали, обсуждая программу дальнейших действий.
Раздавались угрозы по отношению железнодорожного персонала,
офицерства, буржуев.