Она одарила семейку Имаго пренебрежительным взглядом и с
поистине царским достоинством прошествовала мимо них. Мне же ничего
иного не оставалось, кроме как последовать за дамами, поскольку
остаться на месте и продолжать устную баталию выглядело бы
глупостью и ребячеством. Последнее слово осталось за мной, меня
никто не держит, не останавливает, не кричит вслед. Что это, если
не маленькая победа? И пусть упрямцы Имаго так и не сдвинулись со
своего места, но внезапное появление Астры и ослепительной
незнакомки свело на нет все их потуги преградить мне путь.
Похоже, обучение в Дивинатории обещает быть насыщенным и
веселым… как ночевка в гнезде ядовитых змей.
– Позвольте узнать ваше имя, домина, – вежливо обратился я к
красотке, когда она остановилась возле столика с закусками. Здесь,
при более ярком свете, нежели тот, что лился от колдовских
светильников в центре зала, я сумел разглядеть ее лицо более
подробно. Невзирая на гладкую бархатную кожу ее лица, становилось
заметно, что лет этой особе совсем немало. По людским меркам,
конечно же. В уголках глаз уже залегли пока еще крохотные морщинки,
похожие на гусиные лапки, и они становились особенно заметны, когда
женщина улыбалась. Точно так же обозначились и явные складки вокруг
губ, намекающие мне, что эта красотка вполне годится юной Астре в
матери.
– Ох, Данмар, давай без этого официоза, – кокетливо прикрыла
глаза спутница рыжеволосой девчонки. – Ну какая я тебе домина,
право слово! Я мама Астры, и ты можешь звать меня просто Луана.
– Наше с вами знакомство, это самое приятное, что со мной
случалось в последний год, – растянул я губы в льстивой улыбке. –
Теперь я могу с уверенностью сказать, что слухи об ослепительной
красоте Луаны Персус были сильно преуменьшены.
– Ох, Данмар, перестань! – Женщина игриво прикрыла ладошкой
широкую якобы смущенную улыбку. – Такой юный, и уже такой
галантный. Клянусь небом, я впервые жалею о своих годах.
Я слегка подивился той откровенности, с какой Луана флиртовала
со мной. Но потом понял, что эта хитрая лисица просто испытывает
меня на прочность. Узнает, так сказать, предел моему самообладанию,
за которым будет неловкость и застенчивость, чтобы вогнать меня в
краску. Что ж, моя прекрасная собеседница сильно просчиталась в
выборе своей тактики. Пока что она только заставляла краснеть свою
дочь, явно чувствовавшую себя не в своей тарелке при виде матери,
заигрывающей с мальцом, который даже младше ее ребенка. А смутить
того, кто плавал в крови собственноручно убитых грешников и
прогрызал зубами толщу демонического костяного панциря простым
кокетством и намеками – это задача скорее невыполнимая. Дело в том,
что душа грубеет вся целиком, а не частями. А кроме этого, я уже и
сам начинал осознавать красоту своего нового тела, а потому учился
пользоваться обаянием словно оружием, только уже против женщин.