Сапожник, конечно же, долго со мной спорил и пытался переубедить
заказать у него что-нибудь более традиционное, подсовывая то один,
то другой эскиз. Но я наотрез отказывался носить на своих ногах эти
гробы с позолоченными бляхами. Ну вот не нравились они мне и все
тут! Даже сильнее, чем шейный платок. Так что, в конечном итоге,
ремесленник все-таки сдался, махнув на меня рукой, и по моим
примерным наброскам принялся шить именно ту обувку, которую я и
хотел.
Кстати, на выходе у этого мастера получились замечательные
сапоги, которые смотрелись с моим остальным нарядом не только до
невозможного гармонично, но еще и в некоторой степени воинственно.
В отличие от парадных туфель, они были удобны, красивы (опять же на
мой скромный взгляд) и практичны, позволяя отправиться с
торжественного приема хоть в лес, хоть в горы. А мне, как
обладателю дьявольских крыльев, именно этот факт был принципиально
важен в обуви.
Местные, кстати, насколько я уже успел заметить, пока мы с
Асталом шли по просторной территории Дивинатория, на такое
сочетание реагировали вполне спокойно. Можно сказать, что им в
глаза даже не бросалась некоторая экстравагантность моих сапог. И
это даже невзирая на то, что из-за теплого климата многие тут
предпочитали более легкие и открытые модели.
Астал же, как и всякий раз до этого, проявил недюжинный
консерватизм и ослиное упрямство. Он наотрез отказался даже
примерять что-нибудь новое, не то что носить. Причем сделал гигант
это с такой категоричностью, будто я пытался впихнуть его в женское
платье. Так что на церемонию он топал в том же самом костюме,
который мы ему купили, когда впервые пошли с торговым предложением
к Флогии.
– Я воин, а не придворный хлыщ, – ворчал здоровяк, отбиваясь от
всех моих предложений померить тот или иной предмет одежды, – чтобы
на себя цеплять красочные тряпки!
В итоге, я просто махнул на него рукой. Главное, что мой спутник
не собирался заявиться к целой толпе благородных в нагруднике и
кольчуге, а остальное вторично.
Дойдя до огромного парадного зала, где уже собралась
многочисленная толпа, мы с гигантом скромно примостились за
ближайшей колонной, не примыкая ни к одной из групп, явно
сформировавшихся по кастовому признаку. Одной из таких были,
конечно же, аристократы. Они стояли особняком, отхапав целую
половину зала, и награждали презрительно предостерегающими
взглядами каждого, кто смел пересечь невидимую границу их
самовольно воздвигнутых владений. В самом дальнем углу в подобии
строя кривыми колоннами стояли простолюдины из числа тех, чья Искра
Жизни тянется к воде и земле. Рекруты, которые продали свои жизни
имперской армии в обмен на возможность обучаться в Дивинатории. В
них железная дисциплина с первого дня вколачивалась тяжелыми
палками командиров. Их было не сказать чтоб очень много, едва ли
полсотни человек. Но зато презрение, которым их окатывали
окружающие, можно было черпать чашкой, настолько густо оно повисало
в воздухе. Даже остальные присутствующие из числа незнатных,
заполонившие остаток свободного пространства многочисленными
стайками разной численности, обходили группу этих ребят стороной и
брезгливо кривили лица, встречаясь взглядами с рекрутами.