— Откуда это у тебя?
Сильно врать не имело смысла.
— Да я, собственно, за этим и ходил.
Просили достать…
— Кто?!
— Послушай, Ева, — сказал я. — Я же у
тебя не спрашиваю, кто твои клиенты, правда?
Супруга была потрясена. С такой
растерянностью, с таким уважением она на меня ещё ни разу, клянусь,
не глядела.
— Ты… ты хоть знаешь, сколько это
стоит?
— А как ты думаешь? — надменно
ответил я.
Нокаут. Точнее — стоячий нокдаун.
— Хоть бы в пакет спрятал… —
пробормотала она. — Несёт напоказ…
Чёрт возьми! Что же там такое в этой
коробке?
***
Наверное, что-то медицинское. Почему
медицинское? Не знаю. Просто ничего больше в голову не приходит.
Видимо, обстановка навеяла. Вдобавок не оставляло меня ощущение,
что где-то я уже видел этот брэнд — «AUTO-700». И не просто где-то,
а именно в больничном комплексе.
Возможно, ложная память. А возможно и
нет.
Проводив Еву, я поднялся к себе и,
выселив из пакета мандарины, поместил туда свою находку. От греха
подальше. Потом снова покинул корпус и двинулся обычным прогулочным
маршрутом.
Пакет прихватил с собой. Не в палате
же его теперь оставлять! Если уж Артамоновна оторопела настолько,
что забыла напомнить о моих будущих обязанностях, значит и впрямь
ценность.
Работа с партнёрами. С ними ведь,
наверное, говорить придётся.
Ну вот чем я ей, скажите, не угодил в
качестве дармоеда? Знал своё место на коврике, сцен ревности не
устраивал, безропотно и благодарно жрал что дают, выслушивал
претензии…
Ах, какие были претензии!
— Да что ты за мужик? Ты даже футбол
по телевизору не смотришь!
Ничего себе обвинение, а?
Или так:
— Ты же презираешь людей! Ты любишь
человечество в целом, а нас, отдельных людей, презираешь!..
Грамотная… В Достоевского
заглядывала.
— Ева! Да я человечество терпеть не
могу!
— В том-то и дело! Человечество в
целом любить просто, а вот нас, отдельных людей…
— Ева! Я ненавижу человечество!
— Но ты же не с человечеством, ты с
людьми живёшь… Со мной, чёрт возьми!
Нет, не докричишься. Не слышит.
Придумала себе меня и со мной придуманным разговаривает. Точнее
даже не так: вбила в голову, что все мужики одинаковы, а стало
быть, и управляться с ними надо одинаково.
Кто же тогда, спрашивается, любит
мужичество в целом, а нас, отдельных мужиков, презирает?
Будь у нас дети — по струнке бы
ходили. Но Ева бесплодна. Тёща нас когда-то даже разводить
собиралась — полагала, будто дело во мне. Страшно вспомнить,
сколько было наездов, пока не пошли и не проверились. Может, потому
Артамоновна меня и не бросает. Не положено бездетной. Бездетной
положено за мужика цепляться.