И ведь свято уверена, что, воспитай
она из меня делового человека, стану такой же, как был, только
деловой. Просто не видела себя со стороны, когда сама в бизнес
врастала. Полностью характер изменился, на сто восемьдесят
градусов. Даже Эдит Назаровна прижухла. Раньше, бывало, на дочку
покрикивала, теперь — ни-ни…
Я поднял глаза и обнаружил, что ноги
вынесли меня к соседнему корпусу. Так называемая, вторая хирургия.
Хотя имелись там и другие отделения. Мазнув рассеянным взглядом по
многочисленным табличкам, я двинулся было дальше, как вдруг замер и
обернулся.
«AUTO-700». 2-й этаж».
Вот оно! Стало быть, не
мерещилось…
И упаковка, главное, при себе.
***
Поплутав по второму этажу, я набрёл
на нужную дверь. После некоторого колебания постучал и, услышав
гортанное «Да?..», вошёл.
Кабинет был невелик. Должно быть,
арендующая его фирма платила за каждый квадратный сантиметр пола. У
окна стоял письменный стол, за которым сидела этакая глыба в белом
халате. С виду моджахед моджахедом. Тяжеленные веки, неподвижное
лицо ордынского хана. К нагрудному карману халата прицеплен
бейджик, где было оттиснуто: «Олжас Умерович», — и невероятно
длинная фамилия, оканчивающаяся на «…гельдыев». Ниже значилось ёмко
и коротко: «Оператор».
Больше всего из прочитанного мне
понравилось отчество.
Ещё в кабинете имелся стеллаж и
почему-то стоматологическое кресло. Правда, без бормашины, что уже
радовало.
Иных приспособлений для сидения не
наблюдалось.
Огромный Олжас Умерович встретил меня
радушно. Даже из-за стола поднялся.
— Прошу, — указал он прямиком на
кресло.
— Спасибо, — поблагодарил я и остался
стоять.
— Слушаю вас.
— Вот, — сказал я, бережно вынимая
коробку из пакета. — Не могли бы вы мне объяснить…
Олжас Умерович принял её, осмотрел,
цокнул языком.
— Прошу, — повторил он.
Второй раз отказываться было
невежливо, и я присел. Очень не люблю стоматологические кресла.
Стоит мне в них оказаться, начинаю жалеть, что не знаю ни единой
государственной тайны. Выдал бы на раз, лишь бы побыстрей
отпустили.
— Так что это? — спросил я.
— Это вещь! — изрёк Олжас Умерович и
далее, к моему ужасу, с треском взрезал оболочку широким ногтем
большого пальца. Как скальпелем.
— Позвольте! — вскинулся я. — Что вы
делаете?
— Вскрываю, — невозмутимо отозвался
он.
— Вы не поняли! Я только хотел
узнать, сколько это может стоить…