Наконец, чёрт возьми, это в любой
момент можно отключить.
На следующий день я сходил проверился
и получил от Олжаса Умеровича крепкий втык за сожранный с кожурой
мандарин.
— Маленький, да? — ворчал грозный
оператор, осматривая с зеркальцем мою ротовую полость. — Русским
языком было сказано: до ужина не кушать! Тц, э-э... Здесь —
раздражение, здесь — раздражение… Артикулятор — штука нежная. А он
— с кожурой! Вот придётся переделывать…
К счастью, как выяснилось, особого
вреда мандарин не причинил. Прижилось, как на собаке.
***
Первой командой, которую я научился
подавать артикулятору, была приветственная улыбка. Да там,
собственно, и учиться-то нечему: расслабил мышцы рта, тронул
кнопочку — и губы сами собой правильно раздвигаются.
То и дело выходил в умывалку, где
висело зеркальце, и развлекался, регулируя степень широты и
лучезарности оскала. Кто-то, возможно, спросит: а самому улыбнуться
слабó? Слабó. Моя настоящая улыбка смотрится жутковато и отпугивает
людей. Потому что идёт от души — кривая и ехидная. Последние годы я
по этой причине вообще старался поменьше лыбиться.
На следующий день рискнул проверить
новую мимику на окружающих. И не только мимику. Я фиксировал лица,
вносил в электронную память имена и при встрече приветствовал
каждую человеческую особь персонально. Вы не поверите, но сестрички
начали мне улыбаться в ответ.
Работа с партнёрами, говорите, Ева
Артамоновна? Чёрт его знает, этак, глядишь, и справлюсь…
Насколько я понимаю, просторечие
«бот» вычленилось из слова «робот», но, на мой взгляд, удачно
ассоциируется и с жаргонизмом «ботать», который, в свою очередь,
произошёл, скорее всего, от «коровьего ботала». Колоколец такой на
шее у бурёнки…
Но официально эта хрень называется
автопилотом.
А есть ещё режим «автопилот». Прошу
не путать.
Действует так: ставишь на запоминалку
и идёшь гулять. Забредаешь в любые дебри, а потом она тебя с
лёгкостью выводит обратно. Той же дорогой. Или, я там не знаю,
бездорожьем. В принципе мне эта функция без надобности, поскольку
топографическим идиотизмом я никогда особенно не страдал. Но само
по себе забавно. С тылу больничного комплекса начинается чистый
лабиринт: гаражи, лесопосадки, заброшенные малые предприятия. На
второй день моего ботства (так можно сказать?) я вылез через дыру в
стене и нарочно постарался заблудиться. Плутал, пока не упёрся в
забор, оплетённый поверху колючей проволокой, из-за которого
почему-то слышался благовест. Вскоре обнаружились и ворота,
снабжённые табличкой: «Территория храма Спасо-Преображенского
охраняется собаками. Проход и проезд ЗАПРЕЩЁН».