Когда
женщины закончили молитву и приступили к трапезе, он вспомнил про
визит к старой травнице и сообщил, что сбор будет готов к
полнолунию. На это матушка Нанетта одобрительно кивнула. Затем уже
под конец ужина, доедая гольричку, она сказала, что в деревню
сегодня пришли Лина с братом Элиотом — их тетушка Маргари
захворала.
Только
Уильям захотел было признаться матери о том, что завтра пойдет
просить руки милой Лины, как в дверь неожиданно постучали. Тяжело
поднявшись и прокашлявшись, Нанетта пошла открывать.
За порогом
стоял вождь Кадин, и выглядел он обеспокоенным.
— Нанетта,
у тебя еще есть травы, которыми ты лечила лихорадку
Малика?
— Да. Что
случилось?
— У Маргари
сильный жар. Линайя обтирает ее ключевой водой, отвар из златовика
даетт, но лучше не становится. Может, твой сбор ей
поможет?
Нанетта
кивнула и заторопилась к столу. Через пару минут она вернулась с
перевязью сухих трав, на ходу накидывая на себя старую
шаль.
— Давай-ка
я схожу с тобой, Кадин. Эти травы нужно заваривать по-особому и
давать отвар верными порциями.
И они оба
покинули дом.
На улице
давно стемнело и похолодало. Прячась за высокими соснами,
обступившими деревеньку, что войско, в небе висела бледная луна.
Уильям и Шароша остались в доме вдвоем. Пока Шароша складывала
грязную глиняную посуду в таз, чтобы утром вымыть в ручье, Уилл
сидел подле очага. В руках у него была «Алхимия», раскрытая на
главе о шинозе, о которой он и читал, дабы освежить воспоминания.
Время от времени он бросал любопытные взгляды на мешок, стоявший в
углу, как бы раздумывая, как лучше применить этот
порошок.
Прошло
много времени. Уилл успел перечитать главу про шинозу. Успел он и
обдумать разговор с суровым отцом Линайи, которого боялся весь
городок. Но матушки Нанетты все еще не было. Тогда Уилл,
заволновавшись, поднялся от очага и полез на чердак, чтобы взять
заготовку для факела. Затем поджег его в очаге.
— Матушка
задерживается. Пойду узнаю, в чем там дело, — сказал он.
Ответом на
это стала лишь тишина, потому что внимание Шароши было приковано к
купленным льняным и шерстяным тканям: красным, зеленым, белым. Их
она принялась увлеченно перебирать, щупать, сидя в любимом кресле
мужа и мечтая о рождении ребенка.
Уильям
вышел на улицу.
***
Погода была
ясной, воздух — свежим, чистым, отчего дышалось очень хорошо. Среди
черных сосен виднелись бледно-желтые мацурки, напоминающие по
отдельности точки, а вместе — одеяло. И вот это одеяло из
светлячков колыхалось то вниз, то вверх, а Уилл зачарованно
приостановился на миг, чтобы полюбоваться красотой тихой весенней
ночи.