По широкому коридору вдоль окошек
рассыпались группы студенток и студентов, чей щебет мгновенно стих,
стоило ей показаться. Одаренные, яркоглазые, родовитые — она
выслушала вдоволь их советов «пойти в повара» вместо карьеры госста
во время вступительных экзаменов. Еще больше выслушала, когда
однажды вместо того, чтоб промолчать, посмела заявить:
— Меня все равно возьмут. В обгон
кого-то из вас.
Это было лишним, Ли понимала уже
тогда. Ей не простили и не простят этой самоуверенности. Особенно
теперь, когда она в самом деле добилась цели столь тривиальным, по
мнению окружающих, путем.
— Тц! — раздалось сбоку. Так
близко, будто цокнувшая девушка пыталась плюнуть Ли в
висок.
— Стоило ли ложиться под мужика,
которого видишь первый раз, только чтобы попасть на кафедру, с
которой тебя выпнут за неуспеваемость в первую же сессию? —
вставила еще одна.
— Кто сказал? — осведомился
какой-то парень лет двадцати. Видимо, со второго или третьего
курса. — Вдруг она со всей кафедрой переспит, чтобы
удержаться?
— Я бы посмотрел! — хмыкнул еще
один.
Ли уверенно перебирала ногами, не
оборачиваясь и не реагируя, но отмечая боковым зрением, как
поворачиваются головы, повторяя траекторию ее движения. Надо же так
беззастенчиво пялиться!
— Я бы поучаствовал! — заржал
третий.
— Да вы ее рожу видели? —
взвизгнула какая-то девчонка. — Хотя если вам нравятся
старухи...
— Ну она же не старуха!
— Зато выглядит вполне как она
самая!
— Буду звать ее мамочкой! —
захохотал еще кто-то.
Заносчивая молодежь, бахвалящаяся
тем, что попали в государственную академию, на кафедры — одна
другой краше, думала Ли. Попали сами, своими силами, и страшно этим
гордятся.
Курам на смех.
Пусть болтают и таращатся. Какое
ей дело? Она уже сбилась со счета, сколько раз была под пристальным
вниманием сотен любопытных глаз. Лаборатория, полигон, парад... Или
в обратном порядке?
— И спит с папочкой, да?
— Тш! — осек остальных какой-то
девчачий голос.
— Что ты меня затыкаешь?! Наши
армейские госсты, что ли, зря прошли Эстабульскую
кампанию?
— При чем тут это? — шикнули ему
в ответ.
— Да при том!
— Уорнер прав, — влез еще кто-то.
— Штурмовой батальон понес огромные потери, прежде чем вздернул
этого подонка Тейта Хардвина! А он вообще-то перебил тысячи наших
солдат! И ради чего? Чтобы следующее поколение военных госстов было
сплошь набито дурами, рассчитавшихся за диплом по-шлюшьи?