Подобные размышления помогали
отвлечься от боли, и Лёха старался осмыслить каждую замеченную
деталь.
Количество вооружённых людей
удручало. Повсюду лязгала сталь, топотали солдатские сапоги,
сверкали на солнце наконечники пик и алебард. На стенах замерли
стрелки с арбалетами, контролирующие как пространство снаружи, так
и сам двор.
Змеи словно приготовились к
войне.
Или к визиту убийцы, умеющего менять
лица. В другой момент Стриж, может, и возгордился бы таким
отношением к своей персоне, но сейчас в упор не видел поводов ни
для гордости, ни для радости. Орава бывалых солдат, стоявших между
ним и свободой, сводили шансы на удачный побег к удручающе малой
величине.
Лёха вздохнул и зашипел от боли.
Лечить повреждения демон не торопился. Из вредности или сам
сообразил, что не стоит привлекать лишнее внимание чудесными
исцелениями? Не важно. Боль можно вытерпеть, а вот козыри открывать
не стоит. Если Гарм узнает про демона — всё, можно смело писать на
себя похоронку.
Со стороны донёсся звон уроненной
алебарды, а следом — начальственный рёв, распекавший незадачливого
вояку. Орал местный сержант душевно, но до сложных речевых
конструкций дядюшки Ригана ему было далеко. У барона даже паузы,
которые он делал, чтобы набрать воздуха, были матерными.
Некстати вспомнилось, что барон как
в воду глядел, когда говорил, что задуманное крайне редко идёт по
плану.
Сержант тем временем закончил
отповедь затрещиной, звон которой мог соперничать со звоном
судового колокола. Дальше досмотреть не удалось — Стрижа подвели к
крыльцу, на котором дежурили сразу четверо с алебардами и
арбалетами.
«Что-то их дохрена», — мрачно
подумал Лёха.
Он ожидал, что Белочка отшутится
чем-то вроде «Где мы их хоронить будем?», но демоница промолчала.
Она вообще не издала ни звука с того момента, как на запястьях
защёлкнулись кандалы. Наверное, тоже прониклась серьёзностью
момента и теперь, как и сам Стриж, обдумывала план побега.
— Это что за чучело? —
поинтересовался один из стражников.
— Пленник его сиятельства, — ответил
конвоир. — Сучонок, убивший господина Феба.
На лицах стражников появились
гнусные ухмылки. Тот, что задавал вопрос, перекинул алебарду в
левую руку, сделал шаг и впечатал кулак в живот Стрижа.
— Жаль, не смогу спустить с тебя
шкуру, тварь, — прошипел он на ухо скорчившемуся пленнику. — Но,
надеюсь, подыхать ты будешь долго…