Эри на привалах крутилась рядом. На усталость не жаловалась,
бегала и за водой, и за растопкой для костра, и даже за тем, как
отец меняет Джеку повязку, следила без содроганий.
Серый догнал девчонку, тихонько окликнул.
Эри оглянулась:
— Чего?
— Спросить хотел. Ты Шамана слышишь? Ну, что там у него на
уме?
— Ты же мне запретил слушать, — фыркнула Эри.
— А ты прям прогнулась, ага, — кивнул Серый. — Так слышишь или
нет?
Эри поморщилась. Неохотно проговорила:
— Там... неприятно.
— В смысле?
— Шаман чего-то боится. И тоскует.
— Со страху, что ли? — не понял Серый. — Тоскует-то?
— Нет. Он без этой своей жуткой тётки тоскует. Если бы не
боялся, что хуже будет, давно сбежал бы. И вообще... чушь, конечно,
но мне сегодня показалось — Шаман думает, что Ангелина умерла.
Серый вздрогнул.
— Ты чего? — удивилась Эри.
— Ничего. Зябко. — Серый повёл плечами и застегнул куртку.
— Ты не заболел? — встревожилась Эри. — Даже мне не холодно!
— Нормально. Видать, с недосыпу кроет... Пройдёт.
Эри заговорила дальше, но Серый уже не слушал. Он вдруг понял,
почему Джек не стал ничего рассказывать отцу.
Если Шаман узнает, что Ангелины больше нет — а он узнает, отец
притворяться не умеет, — дальше с ними не пойдёт. Серый вдруг ясно,
будто кино показали, увидел эту сцену: как Шаман садится на землю и
воет, проклиная чужаков.
Что-то он, судя по словам Эри, чувствует, но уверенности у
Шамана пока нет. А вот если эта уверенность появится... да ещё
выяснится, что Ангелину убил Джек... тогда они однозначно останутся
без проводника. Казалось бы, чёрт с этим, дорогу найдут. Но какой
будет эта дорога, даже думать не хочется.
Отец потерял троих из пяти человек, входивших в отряд. Серого с
Мраком пытались отравить. Эри едва не утонула подо льдом. А Шаман —
это, как ни крути, гарантия спокойного возвращения домой. Значит,
Джек поступил правильно, что умолчал об убийстве Ангелины?.. Серый
почувствовал, что голова у него пухнет. До сих пор казалось —
найдёт отца, и тут же всё станет простым и ясным, как было раньше!
А вот хрен там плавал. Теперь всё только хуже запуталось. И молчать
— вроде неправильно, и сказать нельзя.
Так, то набираясь решимости подойти к Джеку и заставить
признаться, то в последний момент передумывая, Серый мучился трое
суток. А на четвёртые сутки их догнали.