— Ты негодяй! — выпалил Георгий. — Я убью тебя!
— Кобылой затопчешь? — с ухмылкой предположил Джек, он вышел
вслед за отцом. — Ну давай, попробуй.
Они стояли под навесом крыльца. Лошадь, на которой сидел
Георгий, под низкий навес не забралась бы при всём желании.
Георгий, должно быть, тоже это понял. Он спешился. Повторил:
— Верните Шамана!
— Ты глухой, или в детстве башкой об пол роняли? —
заинтересовался Джек. — Русским языком тебе сказали: не вернём,
самим нужен. Он у нас заместо завхоза. Кашу варит, носки
стирает...
Георгий, набычившись, пошёл на него.
— Георгий, стой! — с коня спрыгнул Виссарион, схватил мужчину за
рукав. И быстро, глядя на Кирилла, заговорил: — У нас пропала мать
Ангелина. Люди сходят с ума. Мы не знаем, что делать.
— Куда вашим людям дальше-то сходить, — проворчал Джек, — и без
того кукуха набекрень...
— Погоди, — поморщился отец. Обращаясь к Виссариону, потребовал:
— Поясни. Что происходит? Что значит «сходят с ума»?
— Мать Доброты отвернулась от нас! — с истеричной ноткой
выкрикнула Ариадна. — Это вы её прогневили!
— Во нормально, — хмыкнул Джек. — Прогневили, значит, мы, а
отвернулась от вас?
Ариадна соскочила с седла — кажется, собираясь выцарапать Джеку
глаза. Георгий подобрался и сжал кулаки.
— А ну, успокойтесь! — прикрикнул отец. — Если хотите, чтобы мы
выслушали — замрите на месте, оба! А ты, пацан, слезь с коня.
Подойди сюда. — Безошибочно определил единственного, кто не
задыхался от ненависти.
Виссарион спешился и подошёл.
— Итак, — приказал Кирилл. — Ещё раз. Только внятно, без
истерики — что происходит?
— Мать Ангелина пропала, — повторил Виссарион.
— Когда?
— Четыре ночи назад. Едва успела прийти в себя, ещё в лечебнице
была — и пропала. Мать Серафима говорит, что отошла ненадолго,
лекарство приготовить, вернулась — а матери Ангелины нет. Сначала
они с матерью Марией решили, что мать Ангелина ушла в горы
молиться, такое и раньше бывало. Но прошла ночь, потом другая, а
мать Ангелина не возвращалась.
— И до сих пор её нет? — уточнил отец.
Виссарион помотал головой.
— Так. Ну, допустим. А с людьми-то что?
— От нас отвернулась... — снова начала Ариадна.
— Тихо! — оборвал отец. — Рот откроешь, когда разрешу. — И,
Виссариону: — Продолжай.
— Люди... — запнулся парень. — Они стали... злые.
Отец нахмурился: