Керес — гордость современной Эстонии, до перехода на Евро
украшал собой банкноту номиналом в пять крон.
2 октября 1973 года, вторник
ГАДКИЙ ЧИЖОНОК
У доски объявлений для участников турнира стояли двое
любопытных. Я и Антон.
Из нового на доске была карикатурка: лев с пышной гривой держит
в зубах дохлую птичку. При известной фантазии во льве можно было
распознать Бориса Спасского, а в птичке — меня.
И подпись: «Берегись, гадкий чижонок!»
— Мне нравится, — сказал я.
Антон было потянулся сорвать рисунок, но я остановил:
— Это дружеский шарж. Свидетельство растущей популярности.
Пусть.
— Спасский Кереса очень уважает. И обещал показать тебе, что
такое настоящие шахматы.
— Это благородно, — согласился я. — Пусть показывает.
И мы прошли в гостиничное кафе.
Питание есть важный этап подготовки к игре. Антон-то мог есть,
что хотел, а я — что полезно для шахматиста.
Из полезного я выбрал капустный салат и творожный сырок с
изюмом. Салат — это витамины и немного углеводов, а сырок — белки,
жиры и опять немного углеводов. На глазок — двести больших калорий
в сумме. То, что и нужно в девять утра.
Что такое «готовиться к игре»? Лихорадочно вспоминать дебюты?
Вспоминать дебюты конкретного противника? Искать в них огрехи? Всё
это нужно делать перед турниром. Начать за месяц, кончить за
неделю. А потом отдыхать, держа порох сухим. Глупо тренироваться в
беге на марафонскую дистанцию гладиатору перед боем. Гладиатор
должен быть свеж и полон сил, а после марафона он просто находка
для врага.
Вот я и запасался силой и свежестью. Сила в движении!
И мы двинулись. Вдоль по Тверской-Ямской. Пройдя две тысячи
шагов, уселись в такси и поехали в Третьяковскую Галерею.
Провинциалы, что с нас взять. Музеи, выставки, театры — это для
таких, как мы. Неприкаянных. Москвичи-то работают.
А нам что делать? Тур начинается в шестнадцать, заканчивается в
двадцать один. В девять вечера. Выйдешь на улицу, а дальше куда? Не
Лас-Вегас, поди. В театрах последнее действие, пока доедешь — к
театральному разъезду как раз и поспеешь. То же самое с концертами,
цирком, даже в киношку на последний сеанс не факт, что успеешь. Да
ведь нужно и поесть, после пятичасовой схватки организм требует
пропитания. Москвич едет себе домой, где ждёт жена, или, если
молод, мама. С парными тефтельками и простоквашей. А приезжий — в
ресторан, куда ж ещё. Сто граммов водочки — снять напряжение. Еще
сто граммов — поднять настроение. Настроение-то поднимается, а
тонкие связи между участками коры головного мозга нарушаются,
прежде всего кратковременные. То есть задеваются память и
способность мыслить логически. И вся подготовка — ку-ку. Потому во
время матча пить нельзя. И перед. И после. Подтверждение тому —
поединок Алехина с Эйве, когда пьющий Алехин потерял шахматную
корону.