Омры были голодны – это было понятно
с первого взгляда (к тому же сытых омров в природе не существует).
Здесь ведь нет ничего кроме камней, льда и снега – явно несъедобные
вещи. Обычные солдаты, уцелевшие после разгрома, могли рассчитывать
хоть на какую-то поддержку от крестьян долин, но только не омры –
никто им не подаст даже крошки от черствой лепешки. Путь
мародерства не приведет к сытости – суровый народ Гедании легко
расправится со столь скромной шайкой, да и про отряды карателей не
стоит забывать: выследят быстро. Им оставалось одно – уходить
отсюда; прорываться к плоским вершинам родного Раввелануса.
И при этом по пути не протянуть ноги
от голода…
Старик не из тупых крестьян – явно
«бывший». Раз так, то никто его теперь не хватится, и никто не
станет за такого мстить – аристократы сейчас гибнут, будто колоски
под косами жнецов: смерть одиночки лишь перерезанная соломинка этой
кровавой страды. Этот нахохлившийся древний ворон был обречен, как
и его тощий мальчик. Омрам ведь нужна еда. Путник еще не понимал, с
чем столкнулся, иначе бы давно осел в снег от ужаса, неудержимо
расслабляющего колени. Мальчик, пожалуй, соображал быстрее – в его
огромных васильковых глазах разве что слепой не заметил бы тревоги.
Спасения не было – их личная трагедия всего лишь один из многих
рядовых эпизодов этой бесконечной войны. И пусть война уже
проиграна – кровь, пролитую однажды, не так-то просто остановить:
она будет литься снова и снова. Династии больше нет, омры свободны
от вассальной клятвы и ничем здесь никому не обязаны. Перед ними на
узкой тропе стоит желанное мясо, а не повелители – мир резко
изменился, а чувство голода осталось прежним.
Но даже для этих грубых созданий
события последних дней оказались чересчур уж необычными – явно
растерялись. Они пока что просто стояли – не спешили приступить к
трапезе. Память о былом сдерживала – не так-то просто причислить к
еде того, кому ты неделю назад подчинялся.
Вперед шагнул один – видимо вожак
шайки. В глазах этого омра-переростка читалась нешуточная работа
мысли. Хотя, что тут думать – убей и сожри. Но нет – воин,
закрепощенный былыми принципами, пытался найти компромисс с
совестью. И он его нашел:
- Старик! – голос омра, сиплый и
прерывистый, намекал о проблемах со здоровьем. – Ты иди – тебя не
тронем! Мальчик останется!