После гонок на аэрах раскрасневшиеся от мороза, движения и
сытной еды студенты шумной толпой вваливаются в мужской корпус.
Маркус хохочет над туповатой, но смешной шуткой Вэлтена и вдруг
встречает странный взгляд Рона: немного испуганный, немного
возбужденный... И жадно устремленный именно на него,
Маркуса.
Рон говорит:
— Маркус, твоего отца арестовал Магический Надзор. Похоже,
дэр Луций пытался открыть новый портал.
В повисшей тишине Маркус различает лишь стук своего сердца.
Тяжелый, оглушающий... А через пару секундвозвращаютсязвуки. Сначала шепот, потом недоумевающие
голоса, потом негодующие. И все, кто только что перебрасывался с
Маркусом дружескими подколками, с кем он ел мясо с одной жаровни, с
кем рядом взлетал над снежной целиной, — все — даже друзья! —
отшатываются от него. Словно он прокаженный. Словно
преступник...
— Уже доказано, что дэр Луций не единожды нарушал закон о
порталах, — Стэфанс смотрит презрительно. — Не верю, что ты не
знал! Ты же был близок с отцом! Так почему не сообщил в Надзор?
Никакие кровные узы не оправдывают укрывательство человека,
приносящего вред Республике.
— Пошли вон! — с еле сдерживаемой яростью бросает
Маркус.
Стэфанс зло вздергивает верхнюю губу, Хэдес ухмыляется с
затаенным злорадством, а Вэлтен выдвигает челюсть и осуждающе
хмурится.
Маркус отвечает им мрачным, ненавидящим взглядом. И они
уходят.
Сжимая кулаки в бессильной, выжигающей душу ярости, он
отворачивается к окну. Глаза слезятся. Но это всё холодный зимний
свет.Он слишком мучительно, слишком беспощаднопронизывает веки, воспаленные от бессонных ночей.
Хочется кричать, что отец старался ради всех, ради целого
мира! Вот только за месяц, прошедший с ареста отца, Маркус понял,
как бесполезны его уверения, — все вокруг оглохли, ослепли и
превратились в кровожадных чудовищ.
Все жаждут казни.
Маркуса тоже заметили.
— Кого я вижу! — светлые брови Стэфанса удивленно взлетели. —
Сам лэр Маркус ван Сатор! Что же так внезапно ты нас покинул? Даже
не попрощался со старыми друзьями.
— А ты переживал? — с деланным удивлением спросил Маркус.
Стэфанс с не менее деланным огорчением развел руками:
— Конечно! Противно ощущать, что знался с трусом, который бежал,
поджав хвост.
— А мне помнится, что в нашу последнюю встречу именно вы поджали
хвосты и позорно отказались от боя.