— Здесь ровно триста монет. Убрать шрамы — примерно двести, я
узнавал...
Лера ссыпала золото обратно в кошель.
— Простите, дэр Кастор, но мой ответ всё тот же. Условия в
патенте я менять не буду даже за триста монет.
— А за пятьсот?
На столе появился второй мешочек. Вот же змей-искуситель! Разве
можно так с бедной студенткой? Это ж целое состояние! Кстати,
неизвестно, на сколько она «застрянет» в этом мире... Деньги бы не
помешали...
— Да хоть за тысячу! — Лера все же оторвала взгляд от пузатых
кошельков и, чтобы уж наверняка отсечь себе пути отступления,
добавила: — Это дело принципа!
— Что еще за принцип?! — с плохо скрытым раздражением воскликнул
дэр Кастор. — Отказаться от пяти сотен золотых! Ради чего?
Лера на секунду задумалась. Что же такое сказать, чтобы он
отстал раз и навсегда?
— Может, ради свободы? — она вопросительно глянула на
хлебопека.
Тот в ответ посмотрел на нее, как на дуру:
— Так деньги и делают нас свободными.
О! А вот с этим можно поспорить! Под нетерпеливым взглядом дэра
Кастора Лера выбрала печеньку поподжаристей и, откусив,
сказала:
— Мало денег — мы думаем, где их добыть, много — как не
потерять. Где жить, как, с кем — все решают они! Еще и пожирают
самое ценное, что есть у человека — время. Работа, работа... Целыми
днями, некогда остановиться и посмотреть вокруг... Не-ет, деньги,
наоборот, забирают свободу.
Шокированный вид дэра Кастора был весьма приятен, и Лера
радостно подытожила:
— Свободен тот, у кого нечего отнять!
Дэр Кастор молчал. Нехорошо так молчал. И смотрел тоже
нехорошо... Чтобы заполнить паузу, Лера захрустела печеньем. В
тишине звук получился слишком вызывающим, и дэр Кастор холодно
прищурился:
— Но ведь отнять можно не только деньги.
Печенье комом стало в горле. Лера глотнула элеутерококка и,
откашлявшись, сипло спросила:
— Вы мне угрожаете?
— Я лишь уточняю... Кстати, вы же говорили не всерьез? Уж
извините, но я сомневаюсь, что вы искренне мечтаете о такой...
свободе.
— Ну, возможно, я чуть покривила душой, — честно призналась
Лера. — Очень хотелось возразить вам.
— Понимаю, — медленно кивнул дэр Кастор. — Нет такого дела, в
котором не затеяла бы спор женщина.
Лера едва сдержала возмущение. Вот же шовинист! Пряча
вспыхнувшую злость, она потупилась и кротко сказала:
— С этим соглашусь.
Правый глаз у хлебопека дернулся.