И очнулась от того, что ударилась о стену — ее небрежно
втолкнули куда-то, и она упала. За спиной лязгнул металл. Она
привстала и начала осматриваться. Комната была довольно большой, но
полутемной. Голые каменные стены, голый холодный пол. На полу сидит
другая девочка, смутно знакомая. Перед ней карандаши и альбом, она
рисует.
— Только не вой, — сказала девочка, оторвалась от своего альбома
и посмотрела на Эльвиру. Ее глаза были заплаканы, на лице разводы
от слез, сама она была бледной и грязной.
— Ты кто? — спросила Эльвира.
— Рита. Маргарита. А ты — Элька из пятого г? — ответила девочка,
и сразу вспомнилась. Тихая и спокойная, Маргаритка рисовала для «Б»
класса всякие газеты и украшения.
— Ага, я... а где мы? — Эльвира начала немного успокаиваться. Не
может все быть так плохо, как казалось! Вот, нормальная Маргаритка,
вот она рисует...
— Не надо, — сказала Рита. — Не спрашивай, а то я опять начну
плакать. Лучше я просто порисую. Просто. Порисую.
Последние слова она прошептала сама себе, и Эльвира только
догадалась, что она сказала. Она поняла, что все именно так плохо,
как кажется, а может, и еще хуже.
Чтобы удержать в горле вой отчаяния и ужаса, Эльвира стала
смотреть на то, что рисовала Маргарита.
На дорожке среди деревьев стояла девушка. Ей было холодно и
плохо, но она стояла и одновременно шла им на помощь...
И рядом с ней стоял рыжий конь.
Лена поежилась. Здесь стало холодно. Она стояла в парке уже
больше часа, Виктор ушел по таинственной дорожке, призрачная
девочка исчезла, и было совершенно непонятно, что делать. Уйти было
нельзя, идти следом — невозможно, оставалось только стоять и
мерзнуть.
Странная призрачная девочка... когда Лена почти смогла убедить
себя в том, что этот просто девочка, только мертвая, Киска-Мяу
расстегнула курточку и показала свое тело. От левой ключицы до
самого низа шел страшный разрез. В нем виднелись поломанные и грубо
раздвинутые ребра, пустой живот, из которого достали все
внутренности. За ребрами тускло горело сердце, оно висело в
середине этой зияющей пустоты ни на чем не держась, ни к чему не
привязанное, и его свечение было жутким. Лена подумала о том, каким
надо быть человеком, чтобы сотворить такое? Сильным, безжалостным —
это понятно, но должно быть что-то еще. Какое-то запредельное
презрение ко всем. Какая-то отвратительная убежденность в своем
праве.