Но когда я отошла на несколько шагов, Света вдруг окликнула меня:
— А ты с Витькой правда уже всё?
— Всё.
— Точно? Чтоб без обид потом. А то он ко мне подкатывать вдруг начал, боюсь, не устою, — она размахивала дамской сумочкой и смеялась, показывая, что это просто шутка.
Но я-то видела её заинтересованность. За Витьку я была рада — кавалер почти пристроен в хорошие руки. Хотя бы на его счёт можно не беспокоиться.
Постепенно жизнь налаживалась. На работе никаких происшествий не было. Мурзик, а в миру Муразов Сергей Борисович, начальник отдела снабжения, общался подчёркнуто вежливо и мастерски делал вид, что нас с ним помимо отношений начальника и поломойки ничего не связывает. Иногда он отпускал замечания по типу: «ответственней относитесь к работе», «убирайте чище», на которые я отвечала, что-то вроде «хорошо, я постараюсь». Остальные ко мне не придирались и в целом относились доброжелательно.
Вася, после того как я купила на первый аванс продукты домой, потеплел и даже попросил прощения, мол, прости, сеструха, сорвался, не знаю, что на меня нашло. Мы даже с ним обменялись подарками. На двадцать третье февраля он получил пену для бритья, а я на Восьмое марта зачахшую веточку мимозы. Тёте Вале я купила небольшой тортик, который мы вместе вечером съели за чаем.
За время работы я пришла к выводу, что на зарплату уборщицы не разгуляешься. Гальцевские магазины не отличались разнообразием товаров, но всё равно приходилось выбирать самое дешёвое. Жили мы втроём на одну зарплату. Тёте Вале до пенсии оставалось два года, но ей не дали доработать. Бывший колхоз, а ныне АОЗТ, обанкротился, и со всеми работниками распрощались. Вася перебивался случайными заработками. Периодически во дворе появлялись мотки проволоки, тяжёлые, объёмные железяки, а потом за ними приезжали цыгане, или Вася сам отвозил их с дядей Борей в город в пункт приёма металлолома. Я подозревала, что Вася тащит всё с территории механизированной бригады. Местные кооперировались группами и разбирали старые комбайны, заржавевшие трактора и грузовики по частям и уносили домой, кто что может. Шиферную крышу ангара тоже сняли, наверное, приспособили для хозяйственных нужд. Мне казалось, ещё немного и задание разберут по кирпичикам.
Но когда Вася с друзьями притащил металлическую печь, в тот же день продал её цыганам, а на следующий к нам заглянул участковый, я поняла, что с Васиными делами не всё чисто. Всё, что плохо лежало, когда-нибудь могло оказаться у нас припрятанным в сарае.