– Я не дурак. Понял уже,
что замуж за меня ты не хочешь. Что ж
поделать! Людям часто приходится делать
то, что не хочется. Девочке стоит быть
не только хорошей, но и умной. Тебе уже
двадцать два. Ты не молодеешь. Ты довольно
красивая, но бывает девушки и покрасивее.
Прости, – он фальшиво улыбнулся, – но
это правда. Сама хотела без недомолвок.
У тебя левый глаз слегка косит и веснушек
многовато. Это пикантно, но не всем
нравится. Но не беспокойся – мне нравится.
Интересно, у тебя веснушки лишь на лице?
А на теле тоже есть? Я не прочь проверить.
Он похабно подмигнул,
и я сжала кулаки. Секунду назад я думала
пойти на попятный, попросить у Лео
прощения, но теперь об этом и речи быть
не могло.
– А еще бывают девушки
богаче. Но я готов взять тебя без
приданого. Нельзя же считать мастерскую
твоего отца приданым? Это, скорее, обуза.
Впрочем, я рассчитываю извлечь из нее
кое-какую выгоду. Повторю, я не дурак. И
прости за откровенность, не в том ты
положении, милая, чтобы нос воротить.
Мастером себя называешь! Да какой ты
мастер, милая? Курам на смех.
Лео издал квохчущий
глумливый смешок. Мне хотелось убить
его на месте.
– Сегодня я пришел в
последний раз, – предупредил он серьезно.
– Даю тебе время подумать до завтра.
Потом пеняй на себя.
Я пылала от гнева и
унижения. Лео прекрасно знал, что ситуация
изменилась, и теперь в его руках все
карты, а мне деваться некуда.
– Гадкий рыжий лягушонок
опять разозлил свою принцессу! –
почувствовав, что перебрал, Лео вновь
перешел на слащавый тон. Он угодливо
изогнулся и поднес руки к сердцу, сцепив
пальцы в замок.
– Прости, милая, ты
очень меня огорчила. Мой язык несет
невесть что! Буду ждать до завтра. Если
утром не получу твой положительный
ответ, мое сердце будет разбито. И я
больше не приду к тебе. Нет-нет, даже
если будешь просить, даже если будешь
умолять. Даже если встанешь на колени.
Твой отец… – Лео многозначительно
помолчал, – будет ужасно разочарован.
Я отвернулась и быстрым
шагом пошла прочь из сада. У меня тряслись
руки, а губы беззвучно шептали разные
крепкие словечки. Но вслух произнести
их я бы ни за что не решилась.
Пришлось укрыться в
палисаднике, чтобы не видеть, как Лео
уходит через заднюю дверь, и чтобы не
встречаться с отцом. Здесь я просидела
добрый час, обрывая цветки шиповника.
Когда немного успокоилась, стало жаль
изуродованного куста. Лепестки усеивали
скамью и траву каплями крови. Это зрелище
расстроило еще больше. Захотелось
заплакать, как в детстве, когда слезами
можно было исправить почти все.