Паук.
Гримберт едва не скрипнул зубами. Это слово преследовало его, точно
лазутчики Лаубера, легко минуя границы и горные перевалы. Проклятое
слово, от одного звука которого он ощущал нечеловеческую резь в
пустых глазницах. Будто кто ланцетом скоблил изнутри голую кость,
отделяя прилипшее к ней мясо.
Гримберт
уткнулся в кружку и сделал большой глоток. Вино в самом деле
оказалось дрянью. Оно отдавало чем-то едким и зловонным, словно в
бочонок добавили гнилой соломы вперемешку с жженым тряпьем. Но в то
же время оно было достаточно крепким, чтоб у него сладко заныло в
затылке. Даже кровь как будто стала более вязкой и
горячей.
- Ты ведь
из свиты Паука, верно? – судя по тому, что плеск вина стих, Берхард
удовлетворил свою жажду и теперь внимательно наблюдал за
собеседником, - Не бойся, мессир, не выдам. Знаешь, как у нас в
Альбах говорят, хорошего проводника ценят за короткий путь и
короткий язык.
Гримберт
отхлебнул еще вина. Второй глоток дался легче, уже не отозвавшись
едкой изжогой. Наверно, и к такому пойлу можно привыкнуть, если
цедить его долгие годы. Может и он тоже привыкнет, пронеслась в
голове мысль. Как привык к холоду и мокрому камню, как привык к
насмешкам и тумакам, как привык брести в темноте, выставив вперед
растопыренные руки…
- Да, я из
Туринского знамени.
Берхард
щелкнул языком – то ли одобрение, то ли насмешка.
- Как же
тебя на юг занесло, мессир?
- А что мне
оставалось делать в Арбории? Мертвецы – самые большие скряги на
свете, от них и шиллинга не дождешься. Не успел Паук остыть, как
всю его походную казну уже растащили, а что осталось, то
наемники-квады себе присвоили.
- А что же
добыча? – живо осведомился Берхард, - Добыча-то была?
- Добыча… -
Гримберт приподнял тряпицу, прикрывающую глазницы, - Вот моя
добыча. Кумулятивный прямиком в кабину. Повезло, вышибные панели
сработали, только глаза и выжгло…
- Что ж,
так пустым и ушел? – спросил Берхард, - Говорят, у лангобардов
много сокровищ было запасено. И золото венецианское и технологии
всяческие, Святым Престолом оберегаемые…
Голос у
него сделался вкрадчивым, напоминающим скрип снега под чьими-то
осторожными шагами. Эту интонацию Гримберт распознал безошибочно,
перебить ее был бессилен даже смрадный вкус дешевого
вина.
- Не было
там никакого золота и никаких технологий, - отрезал он, - Одно лишь
пепелище, по которому сновали голодные раубриттеры и кондотьеры,
впиваясь друг другу в глотки.