- Я не
застал Железную Ярмарку. Пять лет назад я служил на северной
границе. Охранял туринские земли от свевов и маркоманов.
Ложь –
сложное блюдо, у него есть больше оттенков вкуса, чем у специй у
маркграфского повара. Гримберту были знакомы многие из них. Эта
ложь почти не оставила на языке привкуса, равно что едва ощутимый
запах железа – как будто неочищенной воды из стального ковша
хлебнул.
- Тем лучше
для тебя, - отрывисто согласился Берхард, подливая себе вина, -
Только не думай, что из-за этого тебе не раскроят голову
булыжником, если дойдет до дела. На туринцев здесь большая
обида.
- Я думал,
между Турином и Салуццо мир.
- Мир… - в
устах Берхарда это слово скрипнуло, как раздавленный жук, - Мир…
Когда-то и был, говорят. Лет пять назад, до того, как все началось.
Тогда Турин и Салуццо были добрыми соседями, я слыхал. Торговали,
выручали друг друга, да и наскоки лангобардов заодно всяк легче
сдержать. Опять же – восточные марки, корочка на имперском пироге,
они всегда наособицу от прочих были… Говорят, графья между собой
даже дружбу водили, Паук и Лотар. На то они и сеньоры. Только пять
лет назад всё это закончилось. Слушай, мессир, а правда, что барон
может в церкви пернуть – и ничего ему за это не
сделается?
- А пять
лет назад случилась Железная Ярмарка?
Берхард
поерзал на своем стуле. Судя по отголоскам его движений, он не
страдал лишним весом – как и прочие жители Бра, стул под ним даже
не скрипнул.
- Нет, -
сказал он хмуро, - Потом был мятеж. Маркграф Лотар пошел против
Божьих и императорских законов. Мало того, еще и баронов своих
увлек. Вот тогда-то все по-настоящему и началось.
Да, подумал
Гримберт, тогда и началось. Откуда-то из другой жизни пришло
воспоминание, тусклое, как выцветший обтрепанный гобелен – долина,
покрытая, точно насекомыми, шевелящимся людским покровом. Звенящие
клинья рыцарей, вонзающиеся во вражеские порядки, вминающие
ощетинившиеся пиками человеческие цепи в податливую землю,
рассыпающие вокруг себя рваные черные сполохи пороховых
разрывов…
- Думали,
что император пошлет на подавление свою гвардию из Аахена, так оно
обычно бывает при мятежах. Да только Паук успел раньше, - Берхард
кашлянул в ладонь, - Обрушился со своими рыцарями, как снег на
голову. Но в этот раз он явился не как добрый сосед.