- Я похож на самоубийцу?
Поджимаю губы, чтобы не улыбаться - настолько будоражит происходящее, по венам несётся жар давно забытого вожделения, выплёскиваясь волнами острых, как новая бритва, эмоций.
Ансель спрыгивает с нашего высокого выступа на уровень пониже, на мгновение задерживается у самого края, чтобы ещё раз взглянуть на меня и проверить реакцию. То, что он видит, заставляет его триумфально улыбаться.
- Вода же холодная! - шепчу.
Он отворачивается и за секунду до своего сумасбродного прыжка сообщает:
- Один преподаватель биологии однажды сказал, что холод сохраняет молодость…
Мгновение, и плечи, руки, поясница вместе с ягодицами и натренированными ногами бегуна на длинные дистанции исчезают в ровной серо-голубой глади залива.
Его долго нет. Настолько долго, что кто-то сильный и довольно безжалостный успевает ухватить моё сердце и больно сжать. Вода в этой скалистой местности совершенно прозрачная, но из-за солнечных бликов на её поверхности мне ровным счётом ничего не видно.
Голова молодого и смелого выныривает мокрой точкой чёрт знает где, и я выдыхаю. Усаживаюсь обратно на камень и задумчиво наблюдаю, как расслабленно Ансель отдыхает в ледяной воде.
Сейчас я часто вспоминаю себя в двадцать-двадцать пять и сожалею о том, как бездарно растрачивала драгоценные часы и дни юности, не отдавая себе отчёта в их уникальности и неповторимости, не задаваясь вопросом, зачем скучаю в компании неинтересных людей, зубрю малонужные предметы или читаю бестолковую книгу? Сколько часов убито на изнуряющий шопинг, встречи с откровенно глупыми людьми, просмотр дешёвых кинофильмов?
Я смотрю на юные черты выходящего из воды Анселя, озорство морского ветра в его мокрых волосах и понимаю, что когда-нибудь вот точно так же стану жалеть об упущенных минутах этой жизни - в сорок лет. И те сожаления окажутся ещё более болезненными, ведь в сорок ты уже слишком хорошо понимаешь ценность “сегодня” и “сейчас”.
Я стараюсь не глазеть. Стараюсь. И как врач спрашиваю у анатомии: разве не должен он быть маленьким, сжатым холодом и стрессом до минимальных своих размеров? Кажется, это называется полуэрекцией...
Смущаясь и совершенно отчаявшись стереть нелепую улыбку со своего лица, протягиваю Анселю рубашку. Но вместо того, чтобы её надеть, он вытирает лицо и волосы.