Разведка сообщала Редеру, что против его эскадры будут
действовать два соединения советских эсминцев. Соединение новых
эсминцев: «Свирепый», «Страшный», «Славный», «Суровый», «Смелый»,
«Скорый», «Статный», «Стройный» и «Строгий». Соединение старых
эсминцев: «Яков Свердлов», «Карл Маркс», «Энгельс», «Артем» и
«Калинин». А также лидеры эсминцев «Минск» и «Ленинград». Хотя,
последние, скорее, занимали промежуточное положение между эсминцами
и легкими крейсерами. Редер надеялся, что его легкие крейсера
смогут нейтрализовать советские лидеры эсминцев и оба легких
крейсера «Киров» и «Максим Горький» для того, чтобы линкор «Тирпиц»
и линейный крейсер «Шарнхорст» смогли без помех разобраться с
«Маратом» и «Октябрьской революцией». Но, кто же разберется с
советскими эсминцами? Этого гросс-адмирал Редер пока придумать не
мог.
Александр Лебедев чувствовал себя получше. Через трое суток
после ранения его левый бок все еще довольно сильно болел при
движениях, но отек почти полностью сошел. Лечение помогало, молодой
организм справлялся с раной. Корабельный доктор Миша Гринберг
регулярно менял перевязки, осматривая место ранения и смазывая его
густой пахучей мазью Вишневского. Врач говорил, что процесс
заживления идет хорошо, а ребра вражеская пуля все-таки не сломала,
лишь скользнув по ним. Ранения Полежаева и Степанова врач так же
осматривал, обрабатывал и перевязывал. Эти двое тоже уверенно шли
на поправку. Осмотр и обработка ран производились в корабельном
лазарете, в который, при наличии некоторого количества раненых на
борту «Якова Свердлова», превратилась кают-компания. Ведь, кроме
Полежаева, Степанова и Лебедева имелись и несколько других
пострадавших краснофлотцев, получивших ранения, как во время боев
со «шнельботами», так и при отражении воздушных атак.
Раненого Александра Лебедева каперанг Малевский все-таки пожалел
и пустил его в пустующую флагманскую каюту, находящуюся в
надстройке юта, рядом с камбузом, возле помещения, предназначенного
для штаба дивизии. И теперь у Лебедева имелась вместо диванчика
кают-компании прекрасная мягкая адмиральская койка и даже
собственный письменный столик с вращающимся креслом перед ним, как
у самого командира корабля. А, самое главное, рядом находился
отдельный адмиральский гальюн, которым командир Саше тоже разрешил
пользоваться.