— О, Величайший, — подал голос, молчавший доселе Пентаура, —
пять дней назад пришло донесение ири из Халепа — царь Талми-Саррума
не сможет предоставить двести колесниц. Ири смог счесть у него не
более ста пятидесяти годных.
— Прекрасно, — воодушевился Небмехит, — может и остальные цари
не выполнят приказ Меченры.
— Возможно, — пожал плечами Пасер, — но не стоит недооценивать
противника.
— А насколько противник оценивает нас? — спросил Рамсес.
— Лазутчик сам пришёл к выводу, что Священная Земля выставит не
более двух воинств, — ответил Анхореотеф, — твой прозорливый наказ,
Величайший, сработал. Даже «Храбрейшие» уверены, что воинство
Сутеха отправится на юг, а не на север.
— Ему не известно про воинство Птаха?
— Я уверен, что нет, Величайший.
— Стало быть Меченра узнает, что у нас всего десять тысяч
воинов? — уточнил Рамсес.
— Да, Величайший.
— Нечестивцы обнаглеют, — сказал Небмехит.
— Если поверят, — заметил Пасер.
— Обнаглеют в любом случае, — возразил Анхореотеф, — они ещё не
свыклись с мыслью, что времена Безумца давно прошли. Но больше им
никто Джахи без боя не отдаст.
Повисла пауза, вельможи посмотрели на фараона. Анхореотеф знал,
что Рамсес восхищался фараонами предыдущей династии, правившими до
безумного Эхнатона. Особенно Величайший хотел походить на Тутмоса
Менхеперра, совершившего семнадцать победоносных походов и не
потерпевшим за всю жизнь ни одного поражения. Эхнатон был слишком
погружён в себя и свои попытки сломать миропорядок Маат,
установленный с начала вечности, потому при нём воины ремту
покинули все завоевания великих предшественников. Но свято место
пусто не бывает, и его заняли хатти.
Однако теперь всё изменится. Ещё при Величайшем Сети начало
меняться, а сын продолжит дело отца.
Рамсес долго молчал, а потом объявил.
— Моё прежнее решение остаётся в силе. Не позже десятого дня
второго месяца шему мы выступим всеми силами. А вот куда двинемся и
какие действия врага будем ожидать, нам и предстоит обсудить
сейчас.
Обсуждение затянулось. Лишь когда порозовел престол Нут, Рамсес
распустил малый совет.
Молодой фараон подошёл к краю террасы, остановился. сложив руки
на груди. Гладь Великой Реки, чёрный гранит с белыми вкраплениями
слюды, превратилась в тёмный лазурит, ещё неровный, не ведавший рук
ювелира, а вскоре в светлую, отполированную лазурь.