Сегодня, как и обычно, Иона молчалив. Проницательный отцовский
взгляд распознает на физиономии отпрыска, как из-за напускного
выражения скучной обыденности проглядывает не то вдохновенное
удовлетворение, не то удовлетворенное вдохновение. “Не иначе,
досыта навидался со своей зазнобой, нечестивец!” – подумал
родитель. Эйзер вспомнил свою небезупречную юность. “Однако, я не
безумствовал, как Иона, не терзал отцовское сердце, быстро вернулся
на торную дорогу. В ешиве Иона не прижился, хоть и умен. Похоть
превращает умного в глупца. Летом возьму его с собой на ярмарку в
Люблин, пусть учится коммерции. Авось дурная страсть уступит место
страсти к наживе. Известно ведь – стремления сердца непостоянны, и
новое влечение теснит старое. Зашлю Иону по торговым делам куда
подальше, чтоб позабыл свою шиксу и стал человеком”, – думает
Эйзер.
2
- Рад видеть вас, гости, за этим столом! Пурим позади, враг наш
Аман побежден, и пришла пора радоваться, не так ли, евреи? – шуткой
пытался Эйзер прогнать печаль из сердца.
- Именно так! Спасение не за горами. Будем неколебимы в вере и
образцово праведны, и не отсрочится более приход спасителя! –
воскликнул Акива, каббалист, известный в Божине и других городах.
Страстными речами он зароняет семена гордости в молодые души,
красноречивыми проповедями орошает взошедшие ростки. Акива преуспел
и много сердец пленил.
- То-то и горе, что в каждом поколении есть Аман, а счастливое
избавление от супостата наши недруги именуют изуверством евреев, -
заметил Залман, божинский раввин. Не принявши шутливый тон купца,
он обиняком ответил каббалисту.
Формальное вступление окончено, и Эйзер переходит к практической
стороне встречи. По долгу хозяина он удостоверяется, что у каждого
на тарелке кусок, и горилка белеет в стопке. Обязательное
благословение, глубокомысленный тост, короткая трапеза.
Для зачина Эйзер желает сказать нечто такое, что проникнет в
душу к Ионе, разбудит уснувшую гордость избранника, рассеет тьму,
скрывшую мерзость безумных вожделений. Эйзер напомнил, как
явившиеся с запада евреи принесли расцвет земле польской в
полтораста последних лет. Похвалялся, мол, без еврейской головы
арендатора ни один шляхтич не управится с работниками и не соберет
доброго урожая. Решительно заявил, что исконный купеческий талант
сделал еврея безраздельным хозяином ближней и дальней торговли, и
тем обогащает и его самого, и пана, и народ. И еще добавлял слов в
том же роде. Довольные гости согласно кивали черными, рыжими,
седыми бородами. И только тот, кому назначалась тирада, сохранял
бесстрастную мину на лице.