– Мог бы домик
поприличней организовать, – все равно я склонна ворчать на Бернара.
– Он предлагал, правда.
Но у Андре Жувье еще есть капля гордости. Сам виноват, самому и расплачиваться.
Сколотил эту времянку из чего нашел, – сообщает он с гордостью. – Я рад, что
теперь на земле моих предков будет приют для детишек. Грехи семьи смоются
благим делом.
– Эм, да, наверное, –
не знаю, как реагировать на такие заявления. – Идемте, осмотримся?
Увиденное оставило меня
в восторге.
На участке с легкостью
поместится основное здание, чуть поодаль гостевой домик. Сделаем шикарную детскую
площадку, не нужно экономить место, как в случае с центром города. И да,
получится в стороне от остальных, никому мои дети мешать не будут.
– Замечательно, Андре,
я готова приступить к делу прямо завтра, – произношу с воодушевлением в конце
прогулки. – Но сама строить не могу, а когда договорюсь с людьми – неизвестно.
В любом случае я пришлю вам письмо.
Прощаемся со
странноватым охранником–жильцом и уезжаем.
Мелани сидит притихшая,
смотрит в окно.
– Тебе понравился
участок? – спрашиваю аккуратно.
– Да, там здорово, –
она вяло кивает.
– А что тогда не так?
– Эм, – Мэл мнется, –
скажи, я тоже буду жить с остальными детьми?
Вот что беспокоит моего
ребенка! А я гадала.
– Нет, конечно, – мягко
улыбаюсь, – ты теперь всегда со мной. Если, конечно, кто–то не упечет меня в
темницу. Ты слышала герцога, сама ты остаться в поместье не сможешь.
– Да какая темница! Мы
им не отдадим тебя! – горячо восклицает воспитанница, вмиг повеселев. – Тоже
мне, придумали глупостями пугать. А если что, я оттуда сбегала, и тебя вытащу.
– Моя ж ты храбрая девочка,
– прижимаю Мэл к себе. И как я без нее жила, не представляю.
Когда два года назад осталась
одна, первое время было очень тяжело. В первую очередь противостоять обществу,
которое почему–то решило, что совершеннолетней девице нужен опекун.
К счастью, день
рождения был буквально на день раньше, чем меня оставил дядя. Праздник сменился
трауром. Но это не страшно, родственники и без того держали в строгости,
веселиться особо не давали.
Но кое в чем я дяде благодарна.
Он рассказал о правах, которые я удачно отстояла, прогнав дальних
родственников, жаждавших заполучить деньги моей семьи. Надеюсь, навсегда.
Несмотря на радость от
обретения свободы, через некоторое время на меня напала тоска. Ходила, как в
воду опущенная. Ничего не интересовало, не заботило.