В Париже,
видимо в пику австриякам, нас на Восточном вокзале встретил сам
президент Франции Франсуа-Поль-Жюль Греви с супругой. Впрочем,
скорее это было изощрённое издевательство: нам пришлось выслушать
длиннейшую речь, и это на удушающей жаре при полном
безветрии.
- Вилли, я
не злопамятный, но клянусь, что отомщу этому спесивому павлину,
причём самым жестоким и бесчеловечным способом! – шепнул я
германскому принцу, который держался изо всех сил пытаясь не упасть
в обморок.
Вильгельм
оживился и даже попытался пошутить:
- И каким
образом? Неужели застрелите его из пушки?
- Нет, мой
друг! Я посажу этого негодяя в бочку с самым вонючим и плесневым
французским сыром, добавлю туда столь любимых французами лягушек,
сдобрю композицию устрицами и слизняками, и выставлю всё это на
солнцепёк.
- Вы
безмерно жестоки, мой друг. – тяжело вздохнул принц – Лягушек-то
зачем мучать? Я всегда с большой симпатией относился к этим
существам.
- Виноват.
– покаялся я – Лягушек отставим, зато нальём в бочку кислятины,
которую французы по своей природной глупости называют вином, и
плеснём туда же абсента.
- Ещё
неплохо бы запустить туда же с десяток ос, чтобы они жалили болтуна
в язык…
- Ну, это
уж совсем сладкие фантазии! – шепнул я, и мы чуть не расхохотались
вслух.
Все на
свете кончается, кончились и наши муки. Наш поезд отправился
разгружаться, а мы с Вильгельмом поехали вместе с проклятым Греви в
Елисейский дворец.
Приём,
организованный в нашу честь, оказался страшно скучным, к тому же,
собираясь чествовать «отважных аэронавтов», французы забыли
пригласить автора самолёта – адмирала Можайского и пилотов
самолётов. Разумеется, такую промашку я спускать не собирался, и,
общаясь с журналистами, сообщил им забавный анекдот: дескать, в
России есть поговорка: «Наказание невиновных и награждение
неучаствующих», а в демократической Франции видимо есть традиция
чествовать, ориентируясь исключительно на родовитость. Утренние
газеты запестрели фельетонами на эту тему, а французский президент,
обидевшись, не явился на публичные полёты. Зато набежал почти весь
их парламент почти в полном составе, и какой-то хлыщ всё-таки
вручил нам ордена Почётного Легиона. Причём наградили не только нас
с Вильгельмом и пилотов, но и всех механиков. По той же причине
летали мы не на окраине Парижа, а на Елисейских полях, куда нас
перебазировали той же ночью. Неладно что-то во Французской
Республике, если ради мелких внутренних политических козней
организуется грандиозный международный скандал в базарном
стиле.