Потому что не верили. Потому что думали: я - такой же, как они
недоросль, которому по случаю выпала хорошая реклама. Многие,
разочаровавшись при первом же нападении, отходили в сторону.
Некоторые пытались еще пару раз - и тоже исчезали.
Но были другие. Те, что с восторгом приняли мою вторую сущность,
и теперь хотели - настаивали - чтобы я сделал их такими же.
- Откуда они узнают? - спрашивал я Алекса за утренним кофе. -
Мне казалось, наш мирок довольно замкнут и не склонен к разглашению
своих тайн...
Алекс только хохотал, ворошил мои белые волосы, будто я пацан,
пришедший к папуле за утешением, и шелестел листами газеты.
Вот приду домой, - рассуждал я. - И прямо так с порога и скажу:
надоело.
Вопреки ожиданиям, в столовой Алекса не было. Как не было и на
кухне, где гремела джезвами хмурая с утра Антигона.
- На заднем дворе поищи, - бросила она через плечо на мой
вопрос, где искать шефа. - Он там уток кормит.
Давно положив себе за правило ничему не удивляться, я пошел на
задний двор.
Фонтан, розы и стриженые из хвои скульптуры были в саду, с
парадного. С другой стороны, там, куда к мусорным бакам вела
каменная, скользкая по зиме дорожка, были гараж, чёрный вход в
арсенал и пруд.
Точнее, раньше это была выгребная яма, но Алекс счёл, что
лицезрение помойки мешает вкушению утренней сигареты, и переделал
её в пруд. Золотых карпов там не водилось, зато водились осока,
густая, как овсяная каша, ряска и крупные, коричневатые с
прозеленью лягухи.
В данный момент со стороны пруда доносились громкий плеск и
придушенный голос.
- Пощадите, Алесан Сергеич, не виноватый я, век воли не
видать.
Я потихоньку пошел за изгородью из бирючины, чтобы
подсмотреть.
В пруду плавал мальчишка. Ну как плавал? Бултыхался на самом
глубоком - полтора метра - месте, весь в тине, ряске, с синими
губами и с такими же синими, тощими костистыми лапками.
Когда мальчишка пытался приблизиться к берегу, Алекс равнодушно
выставлял перед его лицом острие шпаги, вынуждая отступить "на
глубину".
Говоря "мальчишка", я немного преувеличиваю. Лет ему было
восемнадцать-двадцать, может, больше. Просто из-за облепленной
чёрными мокрыми волосами головы, от чего уши казались
оттопыренными, а нос заострившимся - он казался моложе.
Плавал гость прямо в одежде, тяжелом твидовом пальто и ботинках.
Я видел каблуки, когда он особенно ретиво взбрыкивал ногами. Концы
длинного вязаного шарфа элегично плыли по воде.