Шеф нёс околесицу: ну откуда в дикой северной глуши взяться
педофилу? В любой деревне его бы вычислили на "раз" и судили
по-своему, без всякого вмешательства полиции.
Но я стоял рядом, и с умным видом поддакивал. Потому что вдруг
понял: Алекс по-настоящему обеспокоен. И пытается спрятать это своё
беспокойство за нагромождением слов, за пустым сотрясением воздуха,
потому что о том, о чём он догадывается, даже думать не
хочет...
- Кстати, а почему мы здесь одни? - спросил я, прерывая поток
сознания шефа. - Почему никто из селян не спешит хотя бы
полюбопытствовать, отчего надрывалась воплем их односельчанка?
- Потому что кесарю - кесарево, - отбрил Алекс.
Я понял это так: жители Ненарадовки чётко видят разницу в
обязанностях барина и своих собственных. Им, селянам, полагается
пасти скот, сеять, обихаживать сады и другие угодья, растить детей
и всячески способствовать процветанию деревни. Алексу же, как
хозяину, вменяется охранять покой и безопасность вверенного
объекта...
Давно замечал: в моменты опасности я начинаю мыслить рубленным
военным канцеляритом. Происходит это от годами вдалбливаемой муштры
и привычки переходить на краткий слог для сбережения времени.
Прерывая мои мысли, Алекс пронзительно свистнул. Через пару
секунд на пустырь ворвался кудлатый пёс в пегих пятнах, и махнув
хвостом в знак приветствия, без приказа опустил нос в траву. Вид у
пса сделался задумчивый и сосредоточенный. Прикрыв глаза, он хмурил
светлые пушистые брови, отчётливо шевелил влажной и чёрной мочкой
носа, и что-то негромко как бы бормотал.
Сделав пару кругов, встал на след: сделал охотничью стойку,
мордой указывая направление. Но затем вдруг сломался: заскулил,
поджал хвост и рванул за угол сарая - туда же, куда Алекс увёл
несчастную женщину. Вновь послышался чихающий, и в то же время
очень влажный звук, и на пустырь выбежал Гришка, на ходу застёгивая
ширинку потрёпанных, старинного покроя военных галифе.
- Не наш это, барин, - начал он сходу. - Хотя и местный.
- Из другой деревни? - быстро спросил шеф. - След взять
сможешь?
- Да не, - махнул рукой враз посерьёзневший увалень. - Я на этом
берегу всех по запаху знаю. Не из Ладожских он, клык даю. Но всё
равно здешний... А след я возьму, не сумлевайтесь. Хотя и
страшно.
- Почему страшно? - вкрадчиво спросил шеф.