- Хотите сказать, это он виноват в том, что зло пробудилось? -
шеф говорил всё более запальчиво. Я его понимал: сержант Щербак на
всех так действует.
- То мне не ведомо, - даже рясу он носил, как военный мундир: ни
единой складочки, ни единого пятнышка, крест кипарисовый
располагается ровно по центру грудной клетки - всё чётко, всё по
уставу... - Одно знаю: не удержал его отец Кондрат. В ту ночь,
когда зло на землю-матушку выбралось, вся смена полегла.
Я вспомнил монахов, читающих Псалтирь на открытой всем ветрам
колокольне.
- Отец Кондрат спас монастырь, да и весь остров, - тихо сказал
Алекс. - Об этом никто не говорит, но я уверен, что лишь благодаря
ему вы всё ещё живёте на чистом живом озере, а не посреди нового
мёртвого моря.
- Заслуг покойного настоятеля я не умаляю, - так же тихо,
остановившись с шефом грудь в грудь на узкой тропинке, ответил отец
Онуфрий. - Но и вы меня поймите: зло с каждым днём набирает силу.
Всё труднее его удержать, братие с ног валятся, пришлось смены
сократить.
- Я могу помочь, - с нажимом продолжил шеф. - Вы же в курсе, что
я обладаю нужной квалификацией.
Похоже, спор начался задолго до того, как мы с Софронием
спустились с колокольни...
- Верю, - кивнул отец Онуфрий. - Но согласия дать не могу.
- И всё только лишь потому, что я - не монах?
- Кесарю - кесарево, - с нажимом сказал сержант.
- У меня люди гибнут, - сквозь зубы процедил Алекс. - Только
сегодня мальчонку не уберегли...
- А вы следите лучше. За своими людьми, - невозмутимо
посоветовал отец Кондрат. - Пускай дома сидят, по лесам не
скачут.
- Да я!..
- Да у меня!..
Они сошлись грудь в грудь, как два бойцовых петуха. При иных
обстоятельствах это немало бы развлекло - затруднюсь сказать, на
кого бы я поставил... Но сейчас их конфронтация выглядела глупо и
попросту неуместно.
- О каком зле конкретно идёт речь? - громко спросил я, подходя
на расстояние удара кулака. Рискованно. Но ничего другого я
придумать не смог.
Лезть с призывами успокоиться - только кипятку подливать. А что
тут случилось, мне и впрямь было интересно.
Удивительно, но мой вопрос произвёл именно то впечатление, на
которое я рассчитывал. Петухи разошлись в стороны.
Отец Онуфрий поправлял рясу по одну сторону высокого белого
камня, выпирающего прямо на тропинку, Алекс нервно закуривал по
другую... Сама тропинка вилась по самому краю обрыва, лететь с него
было метров пятнадцать, а внизу - отнюдь не пляж с белым песочком,
а усыпанный острыми осколками обрыв, оставшийся после оползня.