- Дак ведь и я о том же, - горячился Алекс. - Лесной дедушка -
озорник, конечно... Девок закружить, что по малину пошли, или
охотника заморочить, чтоб живность лесную не истреблял, браконьеров
в болото загнать... Но чтобы ребёнка? Да он скорее его к деревне
выведет, и мамке прямо в руки и сунет.
- И кому-то пришла гениальная идея пугнуть лешего огнём, -
задумчиво сказал батюшка-сержант.
Они с Алексом переглянулись, прекрасно понимая друг друга.
- Это не леший, - догадался я. - Это Лихо. Это оно заморочило
людей, надоумило пустить пал, а потом зачаровало. Надо его...
- Молчать! - рявкнул сержант Щербак.
- И правда, заткнись, кадет, - стараясь смягчить грубость
батюшки, добавил Алекс.
- Но...
- Зло нельзя персонифицировать, - пояснил шеф, чуть повысив
голос. - Нельзя называть, нельзя даже позволять себе ДУМАТЬ о нём,
как о чём-то живом, вещественном.
- Ну-да, ну да... - понятливо покивал я. - Чёрный неназываемый
пластилин...
- Зло переиначивает всё, чего ни коснётся, - тихо добавил отец
Онуфрий. Попытался оттереть рукавом рясы закопчённый крест, но
плюнул, и повесил на грудь, как есть. - Был лесной дедушка - стал
леший...
- Были леснянки-дриады, стали навки, - подхватил Алекс.
Я вспомнил чёрные глаза в пушистых ресницах... Моргнул, потряс
головой.
- Был безобидный геккон - стал василиск?
- Очень может быть, - согласился Алекс. - К тому же, у страха
глаза велики...
Шрам от когтя василиска начинался под волосами и заканчивался
где-то возле крестца. Не думаю, что его можно объяснить только
страхом.
Стояли мы возле нашего терема. Пожар давно потушили, люди
разбежались по домам - проверить, не тлеет ли где крыша или сено в
овине. Только мать Васятки всё ещё бродила по пепелищу - ветер
доносил её причитания.
Алекс пригласил батюшку к нам, восстановить силы после
импровизированного ритуала экзорцизма, а заодно и благословить
господский дом - давно собирался, да всё руки не доходили.
Сейчас это имело особую актуальность: в свете разбушевавшегося
лиха охранительная молитва - это всё равно, что высокий железный
забор.
А слово отца Онуфрия, как мы сами только что убедились, было
покрепче иного забора...
- Звезда моя! - привычно заорал Алекс в горницу. - Спускайся,
гости у нас.
А в ответ - тишина. И нехорошее предчувствие.
- Антигона?.. - я взбежал на второй этаж, заглянул в свою
спальню, в девичью светёлку - пусто. Выйдя на балкончик, оглядел
озеро - словно надеялся увидеть невысокую крепенькую фигурку,
идущую по воде, аки посуху...